Поначалу шли ходко, но затем были вынуждены замедлить ход — шум по воде разносится далеко, а нам важно не выдать себя раньше срока. Все же попались на глаза, но не вражеские: наткнулись на лодку с разведчиками. Двигалась она хоть и против течения, но быстро, так как прижималась к берегам, где вода никуда не спешила или вовсе стояла. Лазутчики уверяли, что до самых галер дозоров не заметили — демы сильно нервничают и все внимание уделяют другой стороне, видимо ожидая повторения обстрела. Что ж — на это мы и рассчитывали, расходуя ценные боеприпасы.

Маленькая флотилия пошла дальше совсем уж тихонечко, лучники начали изготавливаться к работе. Команды моей лодки это не касалось — у нас другая задача. Черными тенями на такой же черной воде спустившись до темнеющей на фоне неба громадины первой галеры, мы нанесли очередной подлый удар. С приготовленного заранее фонаря сорвали скрывающую огонь парусину, я, не доверяя никому, один за другим швырнул на палубу три узких кувшина, не забыв поджечь пеньковые фитили, пропитанные раствором селитры.

В двух сосудах было дизельное топливо, в третьем — скипидар. Наверху вспыхнуло сразу, хоть и не сказать что пламя прямо-таки объяло корабль. Гребцы уже нетерпеливо сжали рукояти весел, но я еще не закончил.

Прежде, в период моего недомогания, в дни, когда состояние улучшалось, я пытался заниматься общественно полезными делами, в том числе и различными перспективными прожектами. В основном это заключалось в раздаче ценных указаний, которые, как правило, исполнялись плохо по причине слабого контроля и трудностей с пониманием. Один из иридиан — мастер-медник — по моему эскизу сделал несколько медных трубок большого диаметра. Я вообще-то отрабатывал зачатки технологии получения простейших оружейных стволов, но полученные изделия не понравились; почти позабыл про них — и уж, конечно, не стал испытывать. Хотя порох у меня был, причем бездымный. Точнее, был он в перспективе — лежал «макаронинами» в зарядах к танковой пушке. В таком виде для мушкетов он не годится, но это поправимо. А вот черный приготовить не получится: жалких крох селитры, конфискованных у Конфидуса, хватило лишь на пропитку фитилей.

Сегодня медному хламу нашлось применение. Все четыре трубки я заполнил порезанными «макаронинами», заклепал их с обоих концов, не забыв оставить фитили, идущие в мешочки с затравкой — остатками иридианского огненного зелья. Затем обмазал металл смолой, налепив кусочков свинца, прихваченных из замка, — ради дополнительной осколочной массы. Похожим образом поступил с бронзовым кувшинчиком — наследством сэра Флориса. Хоть и ценная вещь, но для хорошего дела не жалко.