Это существенно помогало точному наведению самолета на цель. Если самолет достаточное время пикировал при неизменном положении ручки газа, то все действующие на него силы уравновешивались, и он двигался равномерно и прямолинейно, практически не отклоняясь от намеченной летчиком линии.
Большое значение уделялось развитию точного глазомера, собственно, поэтому и отбирались кандидаты с широкой базой зрения. Им развить правильное чувство дистанции было значительно легче. А почему отбирали летчиков ниже среднего роста, стало понятно после первого прыжка из пикирующего самолета. Невысокому летчику значительно проще и быстрее выпрыгнуть, убрать ноги, принять правильное положение тела, да и координация у таких людей, как правило, лучше, чем у высоких.
Начальство старалось не давать им скучать, выдумывая все новые и новые развлечения. После того, как все освоили стрельбу самолетом между неподвижных шаров и выполнили норматив по точности (нос самолета должен был попасть в условный круг диаметром десять метров, центр которого находился посредине линии проходящей между центрами воздушных шаров), шары подцепили к паре торпедных катеров. Те двигались со скоростью 15–25 узлов, старались сохранять неизменной дистанцию друг от друга и согласованно маневрировать, имитируя скорость маневра корабля водоизмещением 3–4 тысячи тонн.
Комбинезон на летчика одевали непромокаемый, чем-то схожий с водолазным костюмом и пробковыми вставками на груди для повышения плавучести. После приводнения летчику полагалось лечь на спину, скинуть парашют, достать из нагрудного кармана дымовую шашку запаянную в непромокаемую полиэтиленовую упаковку (закупленные в САСШ установки по выпуску полиэтилена вступили в строй во втором полугодии 1939 года), и дымом обозначить свое место. Пикирующий самолет сопровождал гидросамолет, пилотируемый товарищем из полка. Пока один учился пикировать на движущуюся цель, второй учился сажать самолет рядом с парашютистом, поэтому, часто летчик не успевал выполнить предписанное, как надо было взбираться на поплавок и запрыгивать в кабину уже начинающего разгон самолета.
Затем были единственные боевые испытания. На небольшом холме в ста метрах от Финского залива выровняли площадку 30х15 метров и залили железобетонную плиту трехметровой толщины. Под ней вырыли помещение 24х11х3 метра, а вынутой землей, перемешивая ее с бутовым камнем, засыпали крышу. В кабину изделия 112/2 сел Васька Сварженко и повел самолет в его первую и единственную атаку.
* * *
Специальная толстостенная фугасная бомба, крепившаяся к изделию 112/2, предназначалась для разрушения особо прочных бетонных сооружений. Она представляла собой литую конструкцию из легированной стали, внешне схожую с заточенным карандашом, диаметром — сорок пять сантиметров и длиной — два метра семьдесят сантиметров. В отличие от обычной фугасной бомбы с толщиной стенок 15–16 мм, здесь, у основания цельнолитого наконечника толщина стенок превышала 100 мм, сужаясь затем до 70 мм. Поскольку бомба не сбрасывалась, то и стабилизаторы ей были не нужны, а взрыватели вкручивались в ее дно. Пять дублирующих друг друга пружинных взрывателей мгновенного действия, с задержкой взрыва на 0,2 секунды, срабатывали, когда на бомбу начинало действовать ускорение торможения превышающее 3g. При общем весе в тысячу семьсот килограмм, заряд взрывчатки составлял всего триста килограмм. Для повышения фугасности бомба снаряжалась сплавом ТГА-12 (50 % тротила+40 % гексогена+10 % алюминиевой пудры) имевшего тротиловый эквивалент близким к 1,5.