– Дмитрий Константинович чуть не с хронометром нас заставлял у конвектора стоять и за цветом расплава следить, – жаловался Чайковский. – Будто у меня иных дел нет! А мужички наши – или цифири не ведают, или внятно объясняться не в силах. Какое там! У нас чуть не каждая плавка сама по себе. Из одной сталь и в Золингере показать не стыдно будет. Другая – только на бабские кастрюли…

Выходило, что часть винтовочных стволов может получиться отменного качества. Часть – откровенный брак. Причем при существующих сейчас способах и методах контроля процесса плавки предсказать результат совершенно невозможно. Ну и зачем нам такая лотерея? Так вот и вышло, что от идеи начать хотя бы штучное производство винтовок в Троицком мне пришлось отказаться.

А тут – револьверы. Где этот Карышев металл-то подходящий взял?

– Обратите внимание, Герман Густавович, на дуло сего изделия, – разрумянился, защищая своего протеже, Петя Фрезе. – Изволите видеть, ваше превосходительство? Это ствольная трубка, на резьбе вкрученная в корпус. Трубки заказаны и изготовлены в Златоусте, а остальное – вылито по одному образу в заводских лабораториях в Троицком.

Вот так! Голь, что называется, на выдумки хитра! Патроны для пятизарядного револьвера использовались от «спенсерки». Тринадцать миллиметров! Это не револьвер, это слонобой какой-то! Но ведь калибр мог быть легко изменен. Вкрутил другую трубку – и вуаля. Просто у Карышева не такой уж и большой был выбор. Или 0,44 от Кольта, или 0,56 Спенсера.

Но больше всего меня удивила система… Жаль, я не специалист и не знаю, как это правильно называется! В общем, оружие для перезарядки нужно было переломить. Я и раньше такой принцип уже встречал. В тех же кольтовских агрегатах. Это для меня, привыкшего к точной автоматике, такой способ был первое время удивителен. А вообще-то сейчас это обычная практика.

Так вот. После захлопывания заряженного оружия и проворота барабана специальная… запчасть, едрешкин корень, прижимала подпружиненный барабан к стволу таким образом, что слегка торчащая часть патрона плотно входила в дуло.

– Плохо было без таковской-то хитровинки, – пояснил чуть не сквозь зубы кузнец. – Болталося все, и дымище перло!

– Удивительно, – качал головой Гунниус, проворачивая барабан и разглядывая, как простейшая пружинящая планка вжимает пулю в ствол. – Просто поразительно.

Тут я ему судженского кузнеца и процитировал.

– Перло у него, значит?! – веселился офицер-оружейник. – А ведь я этот пистоль с вашего, Герман Густавович, разрешения непременно покажу Георгу Георгиевичу. По моему скромному мнению, система сия куда как проще и остроумнее будет, чем тех же господ Смита с Вессоном.