Ерофеич довольно крякает:

– Ну ладно, головорез! Хорош над парнем-то измываться! Вылазь из своей ухоронки.

Дед про нее знает и одобрил в свое время мой выбор.

Не спорю с ним – он тут главный. Забросив за спину оружие, выхожу на берег.

– Руки давайте, что ли… скользко тут, особенно если с непривычки.

Гости переглядываются, и один из них протягивает мне свою ладонь.

Вытащив их на берег, спешу к дому. Надо предупредить ребят.

– Словом, мужики, такое у нас дело-то… Нет отряда вашего больше – немцы побили всех. Да и про вас, откровенно говоря, никто не знал. Если бы с Большой земли про то не намекнули, сидеть вам тут еще долго! А так – сказали нам про Ерофеича, мы и двинулись. К себе вас заберем, кто готов и идти может.

Взоры всех раненых тотчас же обращаются в мою сторону – ходячий, по правде говоря, я тут один. Пожимаю плечами – мол, не вопрос!

– И еще одна закавыка есть… – мнется старший из пришедших. – Сказали нам, что командир ваш какие-то бумаги запрятал перед смертью своей. Лагерь мы осмотрели – нет там ничего! А командование нам всю плешь проело – найти! Может, из вас кто подскажет?

Мы опять все переглядываемся. Я про это точно ничего не знаю, Кочарян изумленно приподнимает густые брови, Ларичев пожимает плечами, Марат разводит руками…

– Тайник смотрели?

Это Петрищев. Вчера он пришел в себя и с тех пор лежит, молча вперив взгляд в подслеповатое окошко. Говорить ему трудно.

– Э-э-э… какой тайник?

– Есть такой в лагере. Командир знал, я… ну еще, может быть, кто-то…

– Нет, – твердо отвечает старший из гостей. – Про тайник никто из нас не знает, и его мы не проверяли.

– Значит, там смотреть надо, – устало говорит Виктор. – Больше просто негде.

– Дык… и посмотрим! Как сыскать-то его?

– Сыскать… оно, может, и нетрудно… только заминирован он. Не сможете вы его открыть – рванет. Там одной взрывчатки с полпуда… при мне ту мину ставили, знаю, о чем говорю.