После совещания перехватываю Троцкого в коридоре и задаю прямой вопрос:

– Наверное, злы на меня донельзя, Лев Давидович? Клянете себя, что уступили моему напору?

Троцкий мрачно сверкнул на меня глазами из-под густых бровей и нехотя проговорил, отвечая вопросом на вопрос:

– Ну а вы на моем месте что, прыгали бы от радости?

Пристально смотрю ему прямо в глаза, не отводя взгляда:

– Кажется, я уже говорил вам, что речь идет не о капитуляции, а о перемене тактики борьбы? Так постарайтесь не только сами это осознать, но и донести это до своих товарищей. – Стараюсь говорить четко, размеренно, акцентируя важные мысли, как будто забивая гвозди. – Сейчас борец с бюрократией не тот, кто громче всех будет кричать о развитии пролетарской демократии, самодеятельности масс и об искоренении бюрократизма. Сейчас в деле развития внутрипартийной демократии главное – делать любые, самые малейшие, но реальные, практические шаги по вовлечению партийной массы в решение вопросов партийной жизни. И то же самое относится к массе беспартийной – ее не лозунгами о советской демократии надо оглушать, а бороться за каждый практический шажок в проведении этой демократии на деле, в вовлечении масс в решение насущных вопросов социалистической реконструкции страны.

– Вам легко говорить… – начинает раздражаться председатель Главконцесскома.

– Говорить всегда легко, – невежливо перебиваю его. – Гораздо труднее решать практические вопросы. Если вы и ваши сторонники сумеете доказать, что вы на деле можете привлекать рядовых партийцев и беспартийных к решению деловых вопросов и решаете эти вопросы лучше, чем они решаются по-бюрократически, – в этом и будет заключаться ваша политическая победа. Если не сумеете – а кому вы тогда будете нужны, пусть и с самыми распрекрасными и теоретически выверенными лозунгами? Либо вы победите так – либо никак. Задумайтесь над этим. Всерьез задумайтесь! И заставьте задуматься ваших сторонников.

Троцкий долго молчит, все так же исподлобья глядя на меня, но не спешит заканчивать нашу встречу. Ну что же, добавляю ему еще:

– Я прекрасно понимаю, Лев Давидович, что когда Политбюро решило поставить вас на Главконцесском, то была у них вполне прозрачная задняя мысль. Капиталисты отнюдь не рвутся наперебой вкладывать капиталы в наше хозяйство, и потому на концессионной работе не удастся добиться впечатляющих успехов.

– Вот-вот, – невесело усмехается он.

– Однако и здесь не все так мрачно. У меня есть несколько идей, как можно извлечь кое-что полезное из иностранного капитала. Но, – слегка развожу руками, – для этого не подходит короткий разговор в коридоре. Надеюсь в ближайшее время встретиться с вами и поговорить на эту тему более обстоятельно. Могу сказать одно – экономическая блокада не вечна. Если у капиталистов сейчас оживление экономики, то пройдет несколько лет – и неизбежно наступит очередной циклический кризис. Вот тогда они готовы будут торговать хоть с чертом с рогами, хоть с большевиками – лишь бы у них хоть что-нибудь купили. Это будет ваше время, Лев Давидович. Не упустите!