— Ну хорошо, — тоже улыбнулась я. — Я, конечно, не могу сказать, что мне хочется сойти с тобой в могилу или как там это по-варсотски, но, если по-русски, то я тебя тоже люблю.

— Ура!!! — завопил вдруг, отражаясь от всех стен и потолка, хор диких голосов. Послышался дружный топот, и к нам из всех комнат сбежалась толпа учеников во главе с хохочущей Наткой и Гефом. Ученики дружно и неумело аплодировали, видимо, повторяя за моей подругой.

Меня чуть не хватила кондрашка, и я бы, наверное, даже упала, если бы мы до того не успели крепко обняться. Сильно желая провалиться сквозь землю, я пискнула «Да что же это такое!» и спряталась на груди у короля. Король, в отличие от меня совершенно не обескураженный, похлопал по мне и сказал:

— Наверное, мы говорили слишком громко, а здесь такие потолки, что любые слова очень хорошо слышны.

— Ага, еще как хорошо-то! — подтвердила завернутая в покрывало фрейлина, хлюпая носом. — Разрешите мне, как королевской фрейлине, первой вас поздравить, ваше величество, с тем, что ваша избранница ответила на ваши чувства!

Она выдала глубокий поклон, тут же потеряла равновесие и чуть не свалилась прямо на колени королю. Лид удержал ее свободной от меня рукой и выпрямил обратно со словами:

— Осторожно, ты еще не совсем вылечилась.

— Ничего, отойду! — залихватски махнула рукавом фрейлина, пошатываясь, отступила назад, и на нас нахлынули остальные ученики, выражающие свои эмоции от подслушанного бесплатного спектакля, в смысле, поздравления. Я отворачивалась и пряталась, Лид вел себя как ни в чем не бывало, и даже, к моему ужасу, вдруг попытался меня поцеловать.

— Ты чего?! — зашипела я, уворачиваясь. — Тут же люди!

— Ну и что? — пожал плечами Лид. — Они же все плебеи по происхождению. Да даже если бы были высокородные, — видимо, заметил он мой бешеный взгляд, — чем люди мешают, они ведь не против.

— Ну и средневековое у тебя мышление, — выдохнула я и бессильно обвисла в его объятиях.

…Радостные ученики не отходили от нас еще полчаса, и могли бы не отходить и дольше, если бы король, заметив, что я судорожно зеваю и тру глаза, решительно их не выпроводил. Все неохотно разбрелись по своим комнатам, и в темнице снова воцарилась относительная тишина. Некоторое время мы с Лидом продолжали, обнявшись, сидеть рядом, но потом усталость меня все-таки одолела. Широко зевнув, я забралась под парчовую тряпку, служившую мне одеялом, и свернулась калачиком, а голову пристроила на королевских коленях. Лид положил мне руку на плечо и рассеянно постукивал по нему пальцами, движениями, которые, видимо, остались у него еще с тех времен, когда он носил перстни.