— Костян, скажи…

— Меня зовут Карлито.

— Извини, Карлито. Многим людям ты встречи с папой устраивал?

— Слушай, Ник, ты встретился с серым кардиналом, а это гораздо круче, чем встреча…

— Карлито, прямой вопрос. Сколько человек с твоей помощью получили аудиенцию у папы римского?

Костян-Карлито, когда врал по мелочам, чуть прикусывал нижнюю губу. Когда ложь, по его мнению, была важной, он начинал жестикулировать и вообще много двигаться. Видимо, на подсознательном уровне ему казалось, что такие движения отвлекают внимание того, кого он пытался обмануть.

— Много, я даже не считал. И не только с папой. — Карлито начал ходить по квартире, размахивая руками. — Брат жены моего двоюродного брата встречался через меня с одним из замов Берлуса, а однажды сюда Вова приезжал, так я…

— Я запутался уже после первого брата. А знаешь почему, Костян? Потому что ты мне врешь. Начиная с первого брата.

Да, было забавно.

До тех пор, пока Ник не понял, что нет ни одного человека, у которого была бы чистая аура. Врали все.

— Хохол, так сколько тебе Синка должна была заплатить за то, чтобы ты меня убил?

— Я же тебе говорил, пятьдесят тысяч…

— А ты много вообще человек убил? — интересовался Ник.

— Ну… в девяностые пришлось пострелять… — уклончиво отвечал Хохол.

Большинство волновалось, некоторые держали себя в руках. Хохол начинал сразу бурчать что-то неразборчиво, менять тему разговора.

В большинстве случаев, стоило только слегка глубже копнуть, даже лиса не требовалась, чтобы понять, что он врет. Причем иногда — не получая от этого какой-либо экономической выгоды, а просто ради того, чтобы соврать. По привычке, что ли?

Периодически в беседах с Хохлом, кроме темных пятен ауры, появлялись новые ощущения. Словно тонкая липкая нить опускалась на кожу. Неприятное ощущение. Хотелось отряхнуться, но даже если Ник это делал, ощущение не проходило.

— А что, если я скажу тебе, что Синка не заказывала тебе убить меня? Что, если ты вообще не убивал никогда людей?

— Вот йопт! — искренне нервничал Хохол. — Это ты с помощью этой штуки узнаешь? Вот этой серебряной собаки?

— Это лиса, Хохол.