Кроме того, в программу входят: история — общая и частная, правоведение, биология, философия времени и параллельных пространств и миров, эстетика и этика поведения — для всех времен и народов, лингвистика и много еще чего другого.

Постепенно я втягиваюсь в ритм, дела идут хоть и с большим напряжением, но все же успешно. По некоторым разделам начинаю сдавать зачеты и экзамены. Требование одно: только “отлично”!

— Пойми, Андрэ, — внушал мне Магистр. — Четверка — это вроде бы тоже неплохо, но не для хроноагента. Четверка оставляет сомнение, что в сложной ситуации ты сможешь справиться самостоятельно. А посылать человека в реальную фазу, сомневаясь в нем, я не могу. Поэтому не возмущайся, а готовься и пересдавай. Только “отлично”, другого тебе не дано!

Все вроде входит в свою колею. С трудом, с напряжением, кряхтя и сопя, двигаюсь к финишу. Но на фоне всех успехов одна мысль не дает мне спокойно спать. Все меньше и меньше времени остается до зачета по темпоральной математике.

Эта дисциплина стала для меня настоящим камнем преткновения. Я более-менее усвоил основные понятия этой области математики. Но вот составлять в уме системы темпоральных уравнений, да еще и решать их…. На это меня уже не хватало. Все свободное время я отдаю этим уравнениям, но воз, то есть мои математические способности, остается на месте.

Глава 12

Глава 12

— There are more things in heaven and earth, Horatio,

Than are dreamt of in your philosophy.

— И в небе и в земле сокрыто больше,

Чем снилось вашей мудрости, Горацио.

Все мое свободное время, и без того урезанное донельзя, беззастенчиво забирал Магистр. В моем графике значились два ежедневных часа работы с реальными фазами. Звучало это так: “Наблюдение, анализ”. По замыслу это предполагало свободный поиск. Но очень скоро выяснилось, что Магистр понимает это иначе.

Он начал давать мне для проработки сначала две-три, а потом и пять-шесть фаз в сутки. Проработав эти фазы, я должен был составить ему отчет, и желательно не сбрасывать его на компьютер, а являться лично. В отчете я должен был представить свои соображения о причинах аномалий, дать прогноз на будущее развитие этих фаз и свои предложения по исправлению положения, если таковое возможно.

— Общение со мной тоже входит в твою подготовку, — пояснил мне Магистр.

— И, разумеется, это общение должно происходить в мое свободное время? — спросил я.

— А как же иначе? — удивился Магистр, глядя на меня невинным взором. — Не могу же я урезать в свою пользу и без того жесткий график твоей программы.

Поражало то, что среди фаз, которые давал мне для проработки Магистр, совершенно не было нормально развивающихся, благополучных миров. Все они носили на себе отпечаток или какого-нибудь катаклизма, или какой-либо дикой несуразности. Как правило, источником катаклизма или злостной аномалии был сам человек или, крайне редко, силы природы. Чего я только не насмотрелся!