— Делать ему в такую рань нечего, — шутливо ворчу я.

Через минуту другая женщина, помоложе, приносит поднос с завтраком и ставит его на столик.

— Вот ваш завтрак, брат.

— Спасибо, сестра.

На подносе — салат из редьки и моркови, бифштекс с луком и зеленью, яичница из трех яиц, посыпанная зеленым луком, овсяная каша, крупные ломти еще теплого белого хлеба, бисквиты и большая кружка молока.

“Неплохой аппетит бывает у Адо Тукана перед полетом!” — отмечаю я про себя и усаживаюсь за стол.

— Минут через пятнадцать пригласите Ело Бикара, сестра.

— Хорошо, брат.

Завтракаю я с аппетитом Адо Тукана. Впрочем, все, не исключая и овсянки, было очень хорошо и весьма вкусно приготовлено.

“Это вам не из синтезатора!” — думаю я и мысленно улыбаюсь в “диафрагму”, зная, что за мной неотрывно наблюдают друзья. Впрочем, это ведь только у меня из синтезатора выходит редиска со вкусом клюквы и клюква с ароматом огурцов и вкусом персика. Даже Андрей превзошел уже меня в искусстве владения синтезатором и однажды угостил меня прекрасным шашлыком, а для Катрин “творил” каждое утро такие необычайно красивые цветы, что мы с Леной только дивились его фантазии.

Когда я допиваю молоко, входит Ело Бикар, высокий брюнет в кремовом комбинезоне.

— Привет, Адо!

— Здравствуй, Ело! — Я ставлю на стол кружку, и мы обнимаемся.

— Я помешал тебе? — спрашивает Ело, указывая на кружку.

— А, ерунда, — отвечаю я, залпом допивая молоко.

Я подхожу к окну. Оно выходит на летное поле. Метрах в трехстах разлаписто стоит ярко-желтый самолет, вокруг него копошатся люди.

— Вот он, наш “птенчик”, даже цвет подобающий.

— Ну, цвет по необходимости.

— Что за необходимость?

— Будто не знаешь! Чтобы легче было найти обломки в случае чего.