С интересом наблюдал я за реакцией офицеров на боевой приказ. Большая часть решила, что старый генерал просто сошел с ума от безысходности. Примерно столько же пришло к выводу, что от той же безысходности он решился на отчаянный шаг: надеясь обрести почетную смерть для себя и всего войска; мертвые сраму не имут. И лишь один из десяти, не более, понял замысел и поверил в победу. Но несмотря ни на что, все распоряжения генерала были выполнены, и к ночи армия была готова к маршу.

Последняя речь Шлипенбаха перед строем своей армии на берегу озера наверняка войдет в историю этой фазы.

— Солдаты! Под моей командой вы прошли дорогами этой войны. У нас с вами было все: и победы, и поражения. Но сейчас мы все стоим перед выбором: или бесславная смерть, или позорное поражение. Но я был бы плохим, недостойным вас полководцем, если бы не искал пути к победе. И я нашел его. Он ведет на тот берег озера. Не скрою, путь предстоит тяжелый. Но я был бы еще более плохим полководцем, если бы не поверил в вас и отказался от этого единственного пути, ведущего к победе. Там, за озером, нас ждет либо почетная смерть, либо славная победа. И я верю, мы победим. С такими славными воинами нельзя не победить! Артиллеристы! Победа во многом зависит от вас. Каждое орудие на том берегу утром станет не медным или чугунным, а золотым. Но, дети мои, все может случиться, если во время движения под вами затрещит лед, не пытайтесь спасать орудие. Оно все равно утащит вас за собой, и в самом лучшем случае вы окажетесь в воде. Даже если вы и сумеете выбраться, то все равно на таком морозе вы погибнете. Так что, если лед затрещит, бросайте орудие, режьте упряжь, спасайте лошадей и спасайтесь сами. Никто не посмеет осудить вас за потерю орудия. Это говорю вам я, генерал Шлипенбах! Вперед, к победе, дети мои!

Колонны молча двинулись на лед. В абсолютной темноте, ориентируясь по звездам, офицеры вели батальоны в нужных направлениях. Ни звука, только скрип снега под ногами да хриплое простуженное дыхание. Иногда треск льда, шум возни, плеск… И снова скрип снега и хриплое дыхание. Страшно было смотреть на торжественно-мрачные лица солдат с заиндевевшими усами и бородами. Они шли и шли в темноту, шли полные решимости победить или умереть.

По непонятной причине, а скорее всего из-за сильного мороза в австрийской армии даже не выставили часовых вдоль береговой линии. Это позволило Шлипенбаху подвести свои войска вплотную, а орудия поставить на дистанцию картечного выстрела. И когда забрезжил рассвет и артиллеристам стали ясно видны цели, Шлипенбах произнес: