— Я понимаю тебя, — соглашается Лена, — Это всё равно, как если бы ты долго шёл по пустыне и камням, умирая от голода, жажды и одиночества, и вдруг встретил чародея, который мог бы удовлетворить любое твоё желание. Первым делом он сотворил бы тебе источник, и ты быстро утолил бы жажду. Потом он расстелил бы перед тобой скатерть-самобранку. Затем к твоим услугам оказался бы целый гарем из самых красивых и сексуальных девушек. Знаешь, каким было бы твоё четвёртое желание? Ты попросился бы снова в пустыню, в одиночество. Потому, что счастье не в обладании, а в достижении, в желании.

— Согласен. Только желания должны быть четко сформулированы. А то может получиться, как у того негра.

— А что получилось у того негра?

— Он тоже долго шел по пустыне и страдал от одиночества, от жажды и от того, что он — черный. В итоге встретил он Бога. И спросил его Господь: « Чего ты больше всего хочешь? Проси, я для тебя сделаю». И попросил его бедный негр: «Я хочу быть белым-белым, хочу, чтобы у меня было много-много воды и много-много женщин». «Быть по сему!» — сказал Бог и сделал негра унитазом в женском туалете.

Лена смеётся долго, до слёз. За её смехом я не сразу различаю сигнал её искателя, который связан с компьютером, следящим за моим искателем.

— Стоп, Лена! — вскакиваю я, — Переход открылся!

— Который? — Лена смотрит на искатель.

Луч указывает на переход, через который мы с ней пришли в эту Фазу.

Глава XIX

Глава XIX

Tis dangerous when the baser nature comes

Between the pass and fell incensed points

Of mighty opposites.

Ничтожному опасно попадаться меж выпадов и пламенных клинков могучих недругов.

— Бежим скорее! — торопит меня Лена.

— Подожди, надо одеться и захватить всё необходимое.

— А вдруг переход не закроется сразу?

— Тем более нет резона соваться в него в голом виде и с пустыми руками.

Лена молча соглашается с голосом разума и бежит к дому. Мы быстро натягиваем мелтан, комбинезоны, ботинки. Всё это мы проделываем под попискивание Лениного искателя. Переход всё ещё открыт. Но когда я вытаскиваю из кладовки два вещмешка и пулемёт, голос искателя умолкает. Переход закрылся. Лена явно огорчена. Мне кажется, она в душе обвиняет меня в том, что я не разрешил ей броситься к переходу со всех ног в чем мать родила. Впрочем, она тоже понимает, что даже в этом случае мы просто не успели бы до него добежать.

Оставляю мешки, пулемёт и говорю: