— Плохо дело. А что значит «сейчас»?

— Да как только ты ушел, открылся переход совсем рядом. Километра полтора, не больше. Просуществовал он не более двух минут.

— Он был односторонним? Не заметил?

— Успел заметить, двусторонний.

— А может быть, и характеристики той Фазы успел запомнить?

— А вот чего не успел, того не успел. Я же говорю, переход существовал не более двух минут.

— Что ж, Петр Иванович, — говорю я Демидову, — шанс у вас был, но он, к сожалению, упущен, и упущен, увы, безвозвратно. Теперь вам придется с этим смириться и привыкать к новой жизни. Итак, друзья, позвольте представить вам нового члена нашего коллектива, Демидова Петра Ивановича, выходца из Фазы, отстоящей от этой более чем на пятнадцать лет. Он попал сюда как раз по тому переходу, который ты, Толя, имел возможность наблюдать.

Демидов обалдело переводит взгляд с меня на Анатолия и обратно. Он, разумеется, почти ничего не понял из нашего диалога и моих слов. Оно и понятно. В такие вещи сразу врубаться сложновато, мягко говоря.

— Петр Иванович, — обращаюсь я к нему, — сейчас мы вам, как я и обещал, все объясним. Но удобнее это будет сделать за столом. Время уже обеденное. Да и вам, по своему опыту знаю, по ходу разговора, не раз приложиться к стакану захочется. Вир, накрывай на стол.

Разговор получился долгий и сложный. Пришлось изложить Демидову основы хронофизики, рассказать о бесконечном множестве параллельных Миров-Фаз. Пришлось подробно рассказать о том, кто мы такие, чем занимаемся и как сюда попали. Труднее всего было объяснить Демидову, что сегодня утром он перешагнул невидимый рубеж, напрочь отсекающий его от прошлой жизни, и что возврат назад теперь невозможен. Как я и предвидел, к концу этого разговора третья бутылка расходуется почти до конца. Правда, к принесенному мной коньяку прикладывался не один Демидов, но ему мы наливали чаще и больше. По мере необходимости. Я посылаю Вира еще за одной бутылкой, а Демидов молчит и думает. Переваривает все услышанное.

Переваривает он долго. Но мы его не торопим. Все мы, кроме Анатолия и Вира, прошли через это: и я, и Лена, и Наташа. Трудно вот так, сразу, принять такие резкие и необратимые перемены. Про себя я отмечаю, что выдержка у танкиста железная, под стать броне его машин. Я, помнится, крыл Магистра матом так, что Время краснело. Впрочем, Демидову крыть некого. Ему еще крупно повезло, что он сразу наткнулся на меня. Точнее, я случайно оказался рядом с ним. При ином раскладе это могло кончиться психушкой, в лучшем случае. Судя по всему, Демидов приходит к такому же выводу. Сделав очередной глоток коньяка, он, глядя в окно, медленно произносит: