— Да, Толя, нашел ты местечко. Другого не было, что ли?

— Было. Но в два раза дальше и в горах.

— Спасибо, утешил. А в открытом море не было?

— Было. Но еще дальше.

Вздыхаю и снижаюсь до пятисот метров. Лес, лес и лес. Везде однообразный лес. Глазу не за что зацепиться. Никаких ориентиров. Как здесь найти нужную точку? Но Анатолий ведет меня по показаниям своего прибора.

— Три градуса к югу! — командует он. Доворачиваю, и через пару минут он поправляет:

— Один градус к северу! И еще через минуту:

— Так держать!

Еще десять минут полета над зеленым морем. Внезапно Анатолий командует:

— Стоп! Это здесь.

— Что значит «стоп»? — спрашиваю я. — Мы, Толик, не на лисапете.

— Заложи круг, определимся точнее.

Делаю два круга, закладывая виражи все круче.

— Точно вышли, — говорит Анатолий. — Это здесь. Добрались.

— Добраться-то добрались. А вот как отсюда слезать? Ложусь снова на курс, которым я шел к точке перехода, и иду широкими зигзагами, высматривая место для посадки.

Ничего подходящего. Через полсотни километров меняю курс и снова строю зигзаги. Так проделываю несколько раз. Наконец, когда надежда уже начала агонизировать, замечаю узкую полянку. Снижаюсь. Это долина небольшой лесной речушки. Если очень хорошо прицелиться, можно попасть на правый пологий берег. Но при этом неминуемо будут сломаны шасси, да и сам самолет серьезно пострадает. Можно даже скапотировать. А это ни к чему. А что я, собственно, переживаю за этот самолет? Можно подумать, будто я собираюсь возвращать его Герасимову в целости и сохранности, да еще и израсходованное топливо компенсировать. Разобью, и Схлопка с ним! Буду садиться на брюхо.

— Толя, сколько отсюда до точки?

— Рядом. Километров десяток.

— Ничего себе, рядом! Не забывай, это — тайга. Здесь каждый километр за десять пойдет. Но выбирать не приходится. Иди в салон, предупреди, что посадка будет очень жесткой. Пусть хорошенько пристегнутся. И сам пристегнись, как следует.

— Я вернусь сюда.