Мои товарищи, поколебавшись секунду-другую, останавливаются. Не знаю, что они обо мне сейчас думают. Но если они думают, что я сделан из железа и что у меня сердце не дрогнуло, они глубоко ошибаются. Дрогнуло, да еще как! Но сейчас я подавил в себе первый, самый человеческий порыв.

Это было нелегко, но я его погасил. В самом деле, если сейчас организовать внизу суету и бестолковщину, то ситуация резко усложнится, и тогда мы без потерь из неё уже не выберемся. А сейчас эта ситуация для хроноагента действительно штатная. Хотя помочь и подстраховать не мешает. Я подбегаю к амбразуре.

—Пётр! Наташа! Ко мне! Стреляем только одиночными. Огонь открываем только в случае крайней необходимости.

Лена стоит в окружении оборотней. Те хохочут и показывают на неё пальцами. Бетховен задумчиво разглядывает молодую женщину, потом начинает что-то говорить. Каждую его фразу оборотни встречают взрывами хохота. Я пытаюсь понять, что он говорит, по его губам, но это получается плохо. Через три слова на четвёртое. Могу уловить только общий смысл: они намерены изнасиловать нашу подругу прямо у нас на глазах. Таким образом они хотят нас выманить. Ну-ну, валяйте, сластники. А мы посмотрим, что у вас получится.

Лена что-то отвечает Бетховену. Что, я не слышу, и губ её мне не видно. Но Бетховен слышит, понимает и меняется в лице. Он выхватывает у ближайшего оборотня мясницкую «мамуру» и решительно шагает к Лене.

—Ох! — вырывается у Наташи.

Пётр поводит стволом автомата, беря Бетховена на мушку.

— Ша! — предупреждаю я. — Не мешайте Ленке!

Я не вижу лица своей подруги, но я точно знаю, как она себя ведёт. Она стоит, спокойная как валенок и даже наверняка улыбается. Словно Бетховен направляется к ней не с топором, а с букетом роз. Это окончательно выводит оборотня из себя. Изобразив зверскую рожу, он замахивается топором, чтобы распластать дерзкую бабёнку от плеч до копчика. Но его топор поражает пустоту и высекает искры из каменного пола.

А Лена стоит рядом и, склонив голову набок, с интересом разглядывает замершего в нелепой позе Бетховена. Прелесть какая картинка! Что-то в этом роде я и ожидал увидеть. Сейчас очень удобно ребром ладони врезать Бетховену по шее и уложить его на его же топор. Но Лена не торопит события.

Бетховен распрямляется и с недоумением смотрит на Лену. А та всё улыбается. Промахнулся, дядя? Потеряв остатки самообладания, Бетховен начинает крестить воздух топором во всех направлениях. Но всякий раз его страшное оружие поражает пустоту. А Лена даже не отпрыгивает и не делает резких движений. Она просто плавно и незаметно ускользает от сверкающего лезвия, которое проносится в каких-то десяти сантиметрах от неё.