– Подождите, постараюсь вернуться пораньше.

Людмила Олеговна продолжала тихонько вытирать слёзы. Я не знал, как её утешить.

Так мы сидели некоторое время молча.

Я вдруг осознал, что не совсем наелся, ибо больше отвечал на вопросы. Да и стеснялся есть быстро, не зная, как обращаться с приборами.

На глаза попались соблазнительно порезанная колбаса. Попробовал ломтик, он буквально таял во рту. Я отправил вслед ещё несколько. Потом попробовал красную рыбу.

– Не стесняйтесь, кушайте, пожалуйста, – подбодрила меня женщина. – Это семга, она мне тоже нравится. Я и себе возьму кусочек!

Только она с ним управилась, как вернулся её супруг.

– Ну? – посмотрела она на него.

Он улыбнулся ей и повернулся ко мне:

– Я переговорил с… одним нужным человеком… Словом, вы можете возвращаться в Воронеж и жить спокойно. Насколько я узнал, на вас дела нет. И не будет. В любом случае.

– Как это понимать – в любом случае? – не понял я.

– Ну, если события происходили… э, не совсем так, как вы их мне изложили…

– Я сказал правду, врать не умею.

– Но некоторые люди могут дать иную трактовку вашим действиям, далёкую от правды. Но даже в этом случае вам ничего не грозит. И никакие дяди не сунутся…

В голове мелькнула мысль: «Он что, вроде крёстного отца? Как в известной книге и кинофильме?..»

Павел Петрович протянул мне визитку:

– Возьмите на всякий случай. Уверен, что особой надобности в ней нет, но так и вы будете чувствовать себя спокойнее, и у меня на душе полегчает: хоть часть долга за сына вернул.

– Какой долг? Я же ему слово дал!.. – Краем глаза прочёл на визитке рядом с именем и отчеством известную во всей стране фамилию. Меня словно бы чем-то ударили по голове. Только сейчас я понял, почему он мне кажется знакомым: я же его часто видел в новостных выпусках телепрограмм о деятельности власти. Правда, в жизни он заметно иной. Человечнее, что ли. Хотя высочайшая должность оставила на нём заметный отпечаток. О ней не скажу, а только намекну. Естественно, он не первое и не второе лицо в государстве, а третье, четвёртое или пятое. Не ниже. Вот откуда его властные манеры. Он же и есть власть.

Глупо спросил:

– Так это вы?