– Ишь, отъелась! – с ненавистью бросил ей вслед Коротышка. – Стрелу бы влепить в глаз! Да сразу примчится целая стая её родственничков!..

– Уже летят! – отирая пот со лба, выдохнул Юстэс.

Вдоль разрушенной улицы, почти прижавшись к земле, на них надвигался многоглавый и многоголосый клубок. Приятели забились в какую-то щель в развалинах, тщетно надеясь, что их не заметят. Но не тут-то было!

…И даже спустя долгие-долгие годы Коротышка будет покрываться холодным потом, вспоминая эти мгновенья: невыносимые крики злобных тварей, их пустые глаза, одержимые лишь жаждой крови, скрежет скользких когтей, а потом – сверкнувшую вдруг прямо рядом с ним длинную узкую молнию и мерзкий запах палёного пера… Но ничего слаще этого запаха не было в мире! Потому что так пахли, обугливаясь и сгорая под ударами юного рыцаря, туши гарпий. Оружие, доставшееся от безымянного скелета, снова выручило их самым чудесным образом: луч света, вырвавшийся из расщеплённого конца обоюдоострого лезвия, одинаково легко крушил и мягкие тела врагов, и каменные груды, и почернелые остовы вековых деревьев, чьи кроны ещё вчера так горделиво сияли золотом уходящей осени. Последней осени Города Людей…

А потом Юстэс повёл мечом в ту сторону, где над горою тёмно-сизых останков городских кварталов дрожала в дымной пелене светлая стрела храмовой громады, и луч проложил прямую дорогу в оплавленных камнях.

Вот только идти по дороге этой сам он уже не смог. Меч выпал из ослабевших рук воина, и он бессильно опустился на землю.

– Ты что? – испугался Коротышка. – Ты что… – бестолково бормотал он, подхватывая своего рослого спутника и пытаясь поставить его обратно на ноги. Но тот, будто пустой мешок, безвольно валился обратно.

– Не могу… – прошептал он еле слышно. – Вся сила ушла… в меч…

Коротышка посмотрел на сияющий вдали купол Храма, потом – на неподвижно лежащего юношу, снова – на Храм… Ворон каркнул и, растопырив крылья, закружился по земле у его ног.

– А-а… чёрт! – рыжий стукнул кулаком по своей же раскрытой ладони, нагнулся, ухватил приятеля поперёк туловища и, крякнув, взвалил его себе на плечо.

Придерживая одной рукой свою ношу, он ухватил ещё и меч, и затопал вперёд, закусив губу. Ворон торопливо заковылял за ним вслед. Коротышку шатало, пот заливал ему глаза, но он упрямо шёл и шёл, так, словно прогуливался по палубе, и это не ноги его дрожали и подгибались от неимоверной усталости и напряжения, а просто шалила, качая корабль, морская волна…

…Широкие ступени, с четырёх сторон поднимавшиеся к стенам Храма, были чисты и светлы, как и в мирное время. Казалось, грязная накипь военного лиха не смогла дотянуться до этих мраморных плит, растеряв всю свою силу на разорённых ею же улицах. Но подобравшись ближе, спутники поняли, что на самом деле заслон ей поставили Тени: призрачные гиганты преградили путь сотням недругов, рвавшихся к святыне Людей, и площадь перед Храмом стала полем битвы. Пришедшие могли только представить себе, какая страшная сеча кипела тут всего несколько часов назад, но теперь здесь было тихо, лишь ветер шевелил одежды погибших, да шуршали опавшие листья…