– Это едят?

– Нет… – слегка раздраженно отозвалась она. – Потерпите немного.

– Потерпеть? Но у нас скоро начнет бурчать в животах!

Рио не оценила всей серьезности этой угрозы, но откуда ей было знать?.. И когда за столом вдруг раздались «очень-неприличные-звуки», она поначалу удивилась не меньше других. Дело как раз шло к десерту, а эти звуки становились громче и громче; разговоры как-то разом смолкли, и она обнаружила, что все смотрят в ее сторону. Кто-то хихикнул.

– Простите… – пробормотала она, покраснев, и поспешно вылезла из-за стола.

Поднявшись к себе в комнату, она сердито вытряхнула Зелепусов в коробку, стоявшую на письменном столе.

– Мы есть хотим. Хотим есть! – нудно напомнили ей из коробки.

– Сейчас спущусь вниз и чего-нибудь принесу. Сидите тихо! – и она бросилась к двери, но уже на пороге резко вернулась обратно. Подбежав к кровати, – Зелепусы с надеждой неотрывно следили за ней, вращая выпуклыми глазками, – она пошарила под ней и вытащила оттуда нечто длинное и пятнистое.

– Мы такое не едим! – в панике воскликнули новые знакомые. Она подтащила удава поближе, – он спал, – и постучала его головой о столешницу.

– У?..

– Доди, – строго отчеканила хозяйка, – это не едят! – и потыкала его мордой в окаменевших от страха гостей.

– Точно? – усомнился тот. – Выглядит вполне аппетитно.

Девчонка без долгих разговоров показала ему кулак.

– Как скажешь, – тотчас кротко согласился Доди.

Оставив веселую компанию знакомиться, Мэрион вприпрыжку помчалась вниз. Но пирожных ей уже не досталось.

***

Пришла ночь… Полная луна повисла на ветвях старой ивы. Темная река наполнилась текучим серебром, и под грустные трели сверчков Город погрузился в сон. Уснули холмы и рощи, вороны в кронах дубов, Старый мост и вода в реке. Уснули часы на башнях и яблоневые сады, – и только огромный филин вдруг тревожно крикнул, бесшумно взмыл в ночное небо и, распластав крылья, тенью скользнул сквозь залитую лунным светом пустоту к чернеющему вдали лесу.

Там, чуть в стороне от того места, где сходятся дорога, ведущая в Залесье и тропинка, бегущая от моста, и где однажды Джоэлю-сапожнику привиделась летящая ведьма – впрочем, утверждали, что он был изрядно пьян, – там, на поляне вдруг зашевелился огромный белый валун.

Филин глухо гугукнул: «Пора!..»

Взметнулось вверх земляное крошево, и на зов хищной птицы вытекла из-под каменной глыбы огромная змея. Трижды три раза обернулась она вокруг камня, свет луны заиграл на ее скользких боках… И стала гадина сжимать свои кольца, и трескался камень, и лопалась от страшного напряжения змеиная чешуя, но она лишь сильнее сдавливала валун и яростнее терлась об его острые края. Движения ее становились все более судорожными и стремительными – и вот, наконец, выползла из лоскутьев змеиной кожи черноволосая нагая женщина, и затихла без сил на жесткой измятой траве.