– Обе, – подытожил Фленсик.

– Как ты узнал, что я здесь?

– Джонни сказал, что ты все бросил и поехал в Аунтемпское поместье.

– Во сколько пришло письмо? – повертел в руках конверт Мур.

– После двенадцати принесли, – мрачно ответил журналист, – откуда эта стерва только узнала мой адрес? Я же ото всех сейчас прячусь.

– Ты случайно не одалживал ей монетки, или она, скажем, тебе их не одалживала?

– Чего? – скривился Фленсик, – не знаю, наверное. А что? Фокус какой ведьминский что ли?

– Если такое было, то теперь она всегда знает, где ты находишься, – издевательски улыбнулся Мур. Чарли тут же переменился в лице.

– Какого черта?! И сейчас?! – взвыл журналист в ужасе.

– Да, малыш, и сейчас, – раздался ненавистный голос.

Лисц с Фленсиком в оцепенении обернулись. Лицо Чарли переполнялось неистовым возмущением. Он уже был готов разразиться в гневных ругательствах, как Жаклин его тут же опередила:

– Я так скучала, – с чувством прошептала она и, как ни в чем не бывало, страстно поцеловала журналиста, отчего Мур даже растерялся.

Детектив сделал пару бессмысленных метаний и, замешкавшись, так и остался стоять на месте.

– Чарли, прошу прощения, конечно, что отрываю тебя от такого важного дела, но тебе разве не пора отправится домой? – решил все же вмешаться Мур, тем самым нарушая столь прекрасную идиллию.

– Боюсь, мне придется остаться здесь, уже стемнело, – оторвавшись от Жаклин, проговорил Фленсик, – там жуткая метель.

– Как ты себе это представляешь? Дом полон правящих семей.

– Я спрячу тебя в своих покоях, – мило улыбаясь, тут же встряла ведьма, любовно проводя рукой по щеке Чарли, который вроде бы и делал вид, что пытается отстраниться от девушки, но в то же время испытывал опьяняющее влечение к ней.

– Интересно, – не удержался Мур, – кто в таком случае спрячет господина Роджера Кипринса?

– Что вы так скривились, господин Лисц, – она резко притянула детектива за галстук, отчего тот аж опешил, – мы что-нибудь придумаем, не нудите. Пошли, Чарли.

Она, кокетливо стреляя глазками, потянула Фленсика за руку и тот, утопая в собственных изнуряющих сомнениях, схватился за Мура: