Понимаю, что так дело дальше не пойдёт, у твари ещё где-то сорок пять процентов жизней, а у меня меньше десяти. Одной рукой удерживаю меч, мана к тому времени уже немного восстановилась, потому врубил ещё и Электрошок 1, привычно пропуская ток через катану, а второй достаю из инвентаря такой уже полюбившийся и родной пистолет Макарова. Боли не чувствуется, но всё же ощущение, вместе со зрительными образами, когда тебе огромной клешнёй кромсают ногу чуть выше колена – не из приятных и весьма омерзительных.
С превеликим энтузиазмом, яростью и максимальной агрессией засаживаю все восемь пуль пауку в человекообразную, мерзкую, покрытую какой-то прозрачной слизью, абсолютно лысую голову.
Голова разлетается, как лопнувший арбуз, брошенный с балкона шестнадцатого этажа на асфальт. Тело паука медленно оседает на пол. Я с трудом отдираю от ноги впившуюся в мясо костяную клешню. Здоровья оставалось всего пять процентов, всё-таки в одиночку против такого числа опасных противников воевать весьма рискованно. Но кто не попадал в подобные ситуации во времена всемирного зомби-апокалипсиса?
Перед глазами вновь появляется жизнерадостное сообщение, будто награда и компенсация, за только что едва не просранную жизнь: