– Да уж, – шумно выдохнул Страшила. – Жарковато было!

Миры встрепенулись, получив тревожный сигнал и пояснили землянину:

– Нам пора на главную битву. Синоптик Судьболома сообщает, что Тетет находится в здании оперы. Это недалеко, на окраине города. Соберем все силы и ударим по ней вместе!

– Именно сейчас и начнется самая жара, – прокомментировал второй Мир.

Они церемонно простились с человеком и пропали.

Глава 76. Торг в опере

Глава 76. Торг в опере

Враг Мироздания, Кошмар Вселенной и прочая, прочая, прочая, сидела за столом на сцене пустынной оперы, увлеченная приготовлением бутерброда с сыром и ветчиной.

– А вы чего не угощаетесь? – спросила она Вахтера с Эгирэ. Вахтер с готовностью подсел поближе и принялся делать себе бутерброд. В жизни агента нечастые периоды сытости постоянно сменялись длительным временем голода, и он привык есть впрок. Даже в условиях всеобщего хаоса яростных городских боев.

Эгирэ сидела неподвижно, глядя на свою сестру по отцу с неподдельным мистическим ужасом. Только природная выдержка и воспитание аграи куп пеле удерживали ее от бега прочь с заполошным визгом.

– Чего теперь делать будешь? – спросил Вахтер. – Твои сабраммы огребают неподетски. И твои Черные Костоломы, как я видел, тоже того… дубасят их нещадно.

Тетет лучезарно улыбнулась и так томно вздохнула, что пульс у Вахтера начал частить.

– Подумай лучше, Ру. Ты действительно уверен, что именно мои сабраммы и мои Черные Костоломы умирают снаружи? Я просто сделала, чтобы те, кто мне мешает, отвлеклись и занялись друг другом. Спасибо за идею, кстати.

– Не за что, – грустно вздохнул Вахтер. – Не за что. Что ты сейчас хочешь от меня?

– Еще каких-нибудь интересных идей, – отвечала Тетет. – У тебя неплохо получается. Последняя пища намного сильней и умней прошлой, здесь нужно работать с умом. Метаться по всему городу за этими Сверкающими разумом мирами так утомительно!

– Неее, ты уж извини, но я и так наболтал много лишнего.

Тетет понимающе улыбнулась, затем спросила Эгирэ.

– А ты? Есть какие-то идеи?

– Нет, – пролепетала Эгирэ, кашлянула, побледнела и вцепилась пальцами в помятый кресекан.