Хуже всего ситуация была у Сол с ее «парнем», который узнал, что он ее парень, всего лишь пару дней назад. Все-таки, Старая Леди мудро предусмотрела, что менталист может начать жульничать, поэтому и поставила ширму. Без прямого зрительного контакта менталисты мыслей не читают, это нам на общих лекциях еще в начале семестра говорили.

В общем… бедняга Гордон, запинаясь, буквально тыкал пальцем в небо. Даже с цветом глаз Солейн бубнил и мямлил, так что Сол аж подскакивала с явным намерением уйти к нему за ширму и накостылять — он намеревался, кажется, назвать какой-то другой, но потом быстро исправился и выдавил-таки из себя «зеленый». Только тогда она успокоилась и уселась обратно на свое место, иначе первая семейная ссора с битьем посуды об голову своей «половинки» случилась бы уже сегодня. Но в целом ясно было, что выступление Гордона совершенно провальное, примерно на одном уровне с Джереми.

Вот так, слушая весь этот бредовый спектакль из-за ширмы, я кое-как справлялась с подступавшим волнением, которое скручивало внутренности в тугой комок. И аж подпрыгнула на стуле от неожиданности, когда Леди Ректор торжественно провозгласила, сияя от удовольствия:

— А теперь — Морвин Эрвингейр! Ваша пара — последняя. Прошу! Я задам вопросы из анкеты мисс Эммы Винтерстоун, а вы должны угадать, что именно она ответила.

Я переплела пальцы, стиснула их в жесте отчаянного волнения и прижала к губам.

Самое интересное, что, кажется, это одна я только переживала, как сумасшедшая, и сердце заходилось в бешеном стуке — а этому заразе хоть бы хны! По-моему, он еще и удовольствие получал от процесса. Отвечал спокойно, даже с ленцой, уверенно, быстро, не задумываясь. Шутил, подумать только!

Да, мы с ним, конечно, готовились. В те недолгие минуты, когда не занимались всякими непотребствами под персиками. Я немного рассказывала о своей семье, о доме. Любимый цвет, например, ему несколько раз повторила, сидя на бревне в парке и указывая на небо, чтоб не забыл. О питомце своем домашнем тоже говорила. Но в остальном…

Леди Ректор придумала действительно хитрые вопросы. Таких я не предполагала. И по всему получалось, что он действительно очень хорошо успел меня изучить.

Ответ за ответом — почти идеальное попадание.

Даже там, где я колебалась, он выдавал правильный вариант практически без усилий. Особенно там, где я колебалась! Сколько нервов мне стоило, например, признаться в том, какое мое любимое занятие… да еще при всех… но зараза улыбчивая — и я даже через ширму почувствовала его самодовольную улыбку — в первую же секунду ответил: «Целоваться».