– И Тоне!
– Несомненно! Маргарита Семеновна, командуйте!
В сопровождении Мари в комнату запыхавшись вбежали Баранов и Карцева.
Баранов сразу взял мел и начал писать на доске формулы.
– Саша, отдышись! Ребята, как Толя?
– Жив. Там Тоня, Умаров и мальчишки.
Если бы кто-нибудь смог услышать тот гвалт, что мысленно устроили присутствующие, то мало что понял бы …
Баранов мысленно обсуждал с Олежкой построение формулы, которую он писал на доске, Потап с Полиной пытались выделить доминирующую стадию процесса, произошедшего в Сибири, Дмитрий Германович спорил с Петром Филимоновичем о форме элементарных частиц, несомненно участвовавших в этом безобразии, а Лена Карцева с Олегом и мальчиками пытались понять сущность импульса, вызвавшего столь невероятные физические (и химические?) процессы наблюдаемого явления.
И все это в полном молчании!
Ладно бы только это!
Вдруг в мысленный хор вклинивался сам Свиридов и добавлял сумятицы – он частично слушал мыслеобмен и добавлял свое мнение или, извившись, отключался – его держали на связи <контактеры>, не дающие ему мысленно подключить остальных …
Реанимация
Реанимация
Вся реанимация была заполнена всевозможно аппаратурой, и все это постоянно попискивало, помигивало, выплевывало полоски бумаги с цифрами.
В центре лежал Свиридов, прикрытый простыней, и от него ко всем приборам тянулись разноцветные провода. Среди работающих приборов стояли штативы с емкостями – кровь, физраствор, антисептики …
Около Свиридова на высоком табурете сидела Тоня в белом халате, в стороне сидел Умаров, главный врач, кардиолог, сестры и семеро подростков – тоже в белых халатах.
Умаров постоянно передает по телефону параметры с приборов …
Завибрировал телефон Свиридова и Умаров передал телефон Тоне.
– Ответь.
– Да, Владимир Владимирович. Это Тоня.