Тем не менее один из заказанных мной алхимических манускриптов проявлял все признаки сверхъестественного, и я просто не могла это игнорировать. Руки у меня чесались открыть книгу и узнать наконец, в чем дело, но чувство еще более сильное, чем любопытство, приказывало не спешить и подумать: что мною движет – чисто академический интерес или родство с колдунами?

Бодли всегда была для меня святилищем, никак не связанным с Бишопами. Я глубоко вдохнула библиотечный воздух и закрыла глаза, надеясь обрести ясность, потом сложила на груди дрожащие руки и задумчиво уставилась на «Ашмол-782». За окном густели сумерки.

Моя мать сразу же поняла бы, что делать, – инстинктивно. Почти все Бишопы были одаренными колдунами, но Ребекка и среди них выделялась – так говорили все. Способности у нее проявились рано: уже в школе, в младших классах, она переколдовывала большинство старших товарок по ковену. Интуиция помогала ей разбираться в заклинаниях, а еще мама обладала невероятным провидческим даром, видела насквозь людей и понимала ход событий. Сара, ее младшая сестра и моя тетка, тоже была талантлива, но практиковала больше по части традиционных зелий и чар.

Мои коллеги-историки, разумеется, ничего об этом не знали, но в Мэдисоне, маленьком городке на севере штата Нью-Йорк, где я жила у Сары с семи лет, всем и каждому было известно, кто такие Бишопы. Наши предки переехали туда из Массачусетса после Войны за независимость. Тогда прошло уже больше ста лет с тех пор, как Бриджит Бишоп[5] казнили в Сейлеме, но дурная слава сопровождала семью повсюду. На новом месте Бишопы очень старались доказать мэдисонским соседям, что колдуны приносят одну только пользу – и лечат, и погоду предсказывают. Со временем наша семья пустила корни достаточно глубоко, чтобы стойко выдерживать неизбежные вспышки страха и суеверия.

Но любопытство выманило мать за пределы безопасного Мэдисона. Для начала она отправилась в Гарвард, где встретила молодого Стивена Проктора. Он тоже происходил из старого колдовского рода и тоже мечтал оторваться от семейных традиций и Новой Англии. Ребекка и Стивен были чудесной парой: мать, по-американски открытая, уравновешивала более старомодного и чопорного отца. Они стали антропологами и с головой погрузились в чужие культуры и верования, сочетая страсть к науке с глубокой любовью друг к другу. Обеспечив себе прочные академические позиции – Ребекка в своей альма-матер, отец в Уэллсли[6], – они ездили со своими исследованиями по разным странам, а потом обосновались в Кембридже, в штате Массачусетс.