Четырем женщинам потребовалось два часа, чтобы одеть меня. Началось это со слоев одежды, где каждый предмет имел подкладку, придававшую ему пышность. Пришлось надеть широкий кринолин, который, как я и предполагала, оказался нелепой конструкцией, затруднявшей движения. Великолепный гофрированный воротник был большим, однако, по словам Мэри, не таким большим, как у королевы. К талии Мэри прикрепила мне веер из страусиных перьев. Когда я шла, он раскачивался, словно маятник. Перья страуса стоили дорого, а учитывая рубины и бриллианты, которыми была усыпана ручка веера, общая стоимость аксессуара раз в десять превышала стоимость моей серебряной мышеловки. Хорошо, что веер был надежно прикреплен на талии.

Затем настал черед украшений. Слуги Мэри притащили большую шкатулку, откуда она извлекала настоящие шедевры ювелирного искусства. Она предложила надеть изысканные бриллиантовые серьги-капельки, но я заявила, что надену серьги Изабо. Они удивительно хорошо сочетались с ниткой жемчуга, переброшенной Джоан через мое плечо. А затем я едва не вскрикнула от ужаса. Мэри расчленила цепочку с цветками дрока, подаренную Филиппом на свадьбу, и одно звено прикрепила к середине корсажа. Она перехватила жемчужины красным бантом и привязала к булавке. После долгой дискуссии Мэри и Франсуаза сошлись на простом жемчужном ожерелье вокруг шеи. Еще одной драгоценной булавкой Энни приколола к моему воротнику золотую стрелу. Волосы, убранные Франсуазой, подчеркивали мое лицо сердечком. В качестве завершающего мазка Мэри нацепила мне на затылок расшитую жемчугами шапочку, под которую спрятала все узлы волос, завязанные Франсуазой.

Чем меньше времени оставалось до отъезда во дворец, тем сильнее портилось настроение Мэтью. Но даже он не остался равнодушным к моему наряду и заставил себя улыбнуться.

– Меня словно нарядили для спектакля, – вздохнув, призналась я.

– Ты выглядишь великолепно. Изящество в сочетании с достоинством.

Нет, это он выглядел великолепно, целиком облаченный в черный бархат с небольшими полосками белого на манжетах и воротнике. На шею он повесил миниатюру с моим портретом. Длинная цепочка была обмотана вокруг пуговицы, и потому видно было изображение луны, а мой портрет находился возле его сердца.

Ричмондский дворец начался для меня с башни кремового цвета, над которой реял королевский штандарт. Вскоре появились и другие башни. Теперь дворец стал похож на замок из сказки. Наконец перед нами раскинулась панорама всего дворцового комплекса. С юго-восточной стороны виднелась странная сводчатая галерея в форме прямоугольника. Собственно дворец, имевший три этажа, находился к юго-западу. Дворец был обнесен широким рвом. Позади располагался огороженный сад. Еще дальше виднелось несколько башен и башенок, а также пара зданий, напомнивших мне Итонский колледж. За садом высилось подобие грузового крана, вокруг которого суетились толпы слуг, разгружавших ящики и тюки для дворцовой кухни и кладовых. Замок Байнард когда-то тоже был королевской резиденцией. Вплоть до сегодняшнего дня он казался мне внушительным, но сейчас я понимала: с Ричмондом ему не тягаться.