— Вижу, вы меня понимаете.

— Естественно. К сожалению.

— Что ж, тогда и причины, почему я здесь, вы должны понимать, — кивнул Маркус.

— Да, мне уже поведали.

— Что ж, тогда позвольте мне повторить за Марией, на всякий случай, если она что-то забыла сказать или утаила. Чтоб между нами не было недопониманий.

Я сделал жест рукой, предлагая ему продолжить.

— Вы уже знаете, наверное, что мы пережили войну и что Мария была изгнана за убийство семидесяти пяти мирных жителей, большая часть из которых — дети.

— Да, она рассказывала.

— Её изгнали. Она считает, потому что мы не хотели держать в роду паршивую овцу, я же придерживаюсь мнения, что таким образом она не мозолила глаза нашим вчерашним врагам, которые нет-нет, да попытались бы убить её. Потому её и изгнали. Но всё равно она часть нашего рода. Нашего дома. Она всегда принадлежала роду, что бы Мария там ни думала.

— О свободе воли вы, наверное, не слышали, — усмехнулся я.

— Много ли свободы воли в вашем картеле, Томас?

— Структура у нас немного другая, Маркус. Более военизированная, более закрытая со множеством тайн, что накладывает свои особенности.

— То же можно сказать и о домах. Более того, я бы даже сказал, что дома в определённом плане не сильно отличаются от вашего картеля.

Я смотрю, есть те, кто не считают дома и рода чем-то священным. По крайней мере Маркус, раз уж сравнил его с картелем. Нет, это может быть и очень красивая игра на публику, что я не вычёркиваю из вариантов, но обычно любой член дома, а в особенности глава рода, не позволяет себе подобных высказываний. Они все обычно более… промыты пропагандой.

— Громкие слова.

— Зато вы считаете так же, разве нет? Есть определённая структура, которую что-то связывает: кровные узы, деньги, власть, преданность, общий враг или общая цель. И есть тот, кто ей управляет. Вы или я.

— Что вы хотите доказать мне, Маркус? — поинтересовался я. — Что мы похожи? Так я это и так знаю.

— Показать, что я это понимаю, в отличие от многих. А потому понимаю вас. Как вы должны понять и меня. Мне нужна Мария ради моего рода и, как следствие, дома. Но в первую очередь ради рода. Выгодная сделка, которая поможет нам. Скажите честно, если бы вам нужен был один единственный человек, вы бы отказались от принуждения ради всеобщего блага?

— Смотря что за человек.

— Тот, который не так уж и важен для вас. Мария — моя кровь, мой родственник, но взглянем правде в глаза. Она не ближний родственник, и чувств я особых к ней не испытываю, потому мне ничего не стоит распорядиться её судьбой, на что, к вашему сведению, имею право.