Не знаю, сколько прошло времени, я с трудом приоткрыл глаза.

— Смотри-ка, быстро очухался. — Услышал голос Федора, а затем и разглядел.

Стоит передо мной, лыбится, а глаза злобой налиты, похоже, он пьяный.

Я дернулся, руки за спиной связаны, черт, голову прострелила сильная боль, даже застонал, похоже, разбита. Меня затошнило, перед глазами поплыло.

— Что сучонок, — он пнул ногой в бок, я вновь застонал, — думал, все так просто с рук сойдет?

— Не тронь его. — Услышал где-то сбоку сдавленный голос Васьки. — Тебя его дед на куски порвет.

— Заткнись! — Рявкнул Федор. — И до тебя очередь дойдет. Мне теперь все равно здесь не жить, а уехать некуда, каждая тварь на меня пальцем показывает, смеется за спиной, и все из-за тебя! — Заорав, он вновь врезал мне ногой. Я скрючился, зажмурившись, как же сильно голова болит.

— Ненавижу гаденыш. — Рявкнув, он вытащил из кармана старый, потертый пистолет. Передернув затвор, наставил на меня.

— Сдохни тварь. — Проревел Федор, целясь в голову.

Страха никакого не было, я вообще плохо видел, все кружилось и куда-то плыло. Просто лежал и смотрел на его перекошенную от злобы рожу.

— Не стоит этого делать. — Раздался спокойный, так сейчас желанный, голос деда.

Федор вздрогнул, но ничего не успел предпринять, все произошло слишком быстро.

Матвей Егорович успел перехватить его руку, пистолет почему-то оказался у него, а Федор отлетел в сторону, распластавшись на земле.

Как дед так незаметно и тихо подошел, что ни я, ни Федор, не заметили, просто удивительно.

— Стреляй, стреляй, убей меня, мне уже все равно! — Заверещал парень, его всего затрясло.

— Зачем? — Убрав пистолет в карман, дед нагнулся ко мне.

— Ты как?

— Нормально. — Прошептал я.

Потрогав мою голову, он посмотрел на свою окровавленную руку, недовольно покачав головой.

— Здесь еще Васька. — Прошептал я.