Засопев, Васька осторожно откусил, губы все-таки разбиты.

Я кивнул.

— Ну вот, остальное сам. Руки у тебя целы.

— Издеваешься? — Он взял пирожное и стакан с газировкой.

— Нет. — Я помотал головой. — Теперь могу сказать, что кормил больного, заботился, пока ты немощно валялся в постели.

— Гад. — Васька захихикал, и сразу застонал, чуть было, не закашлявшись, все-таки ребра хоть и не сломаны, но грудь болит от полученных ударов.

— Хорошее настроение, залог здоровья. Да и приятно друга покормить с ложечки. — Хихикнув, метнулся к окну, так как он уже собрался швырнуть в меня остаток эклера.

— Мне смеяться нельзя. — Процедил он, сдерживая себя.

— Ладно, ладно, пока, поправляйся. — Выбравшись наружу, вскоре был дома.

Только собрался к себе в комнату, как дед позвал пообщаться.

— Иди сюда, чайку попьем, поговорим. — Ласково произнес он.

Понятно, разговор будет серьезным.

Вздохнув, пройдя на кухню, уселся за столом.

Пододвинув ко мне чашку с чаем, отхлебнув из своей, он внимательно на меня посмотрел.

— Никита, ты хоть осознал до конца, причины и следствия произошедшего?

Опустив голову, вздохнул.

— Ты можешь толком объяснить свое решение по поводу Федора? — Дед вновь отпил чаю.

Ненадолго задумавшись, кивнул.

— Я просто представил себя на его месте. Чтобы чувствовал, если бы меня так опозорили, избив при всех, — даже передернул плечами, — подумать о таком сложно. — Один мой поступок повлек за собой все остальное, поэтому обиды на него нет.

— То есть, то, что я тебе говорил, что надо действовать иначе, ты принял к сведенью?