— К сведению, — проскрипел голос поблизости, — если попытаетесь применить силу, я буду вынужден оглушить или ликвидировать вас — это касается и тебя, дрон–змея.

— Правда?

Оглядевшись, я заметил дрона–краба, зависшего всего в паре ярдов за нашими спинами.

— Правда, — ответил он. — Пусть у меня самого нет активной мощности, но с орбиты прямо на вас наведены лучи двух лазеров.

Теперь я понял, что имела в виду Рисс. Дрон защищал уткотрепа. Меж тем к нам несся, как игривый двухтонный щенок, коренной житель планеты. Известный как Ткач, воскрешенный, он являлся единственным живым образчиком расы эшетеров, расы, предположительно истребившей саму себя. Хорошо еще, что, приблизившись, существо замедлило ход. Но все равно оно нависло над нами, сгорбилось и, точно близорукий, пристально изучило нас обоих по очереди. Затем, похоже, удовлетворившись осмотром, снова уселось на задние лапы. Я глядел на существо, оно — на меня. Теперь я заметил, что у него с широкого пояса, умело сплетенного из стеблей флейтравы, свисают какие–то приборы. А сбоку к голове прилажено нечто, подозрительно напоминающее «форс» серии Джи–Хром. Потянувшись к поясу, существо «разломило» одну из своих передних конечностей, так что из каждой половины показались по три когтя, и аккуратно сняло с пояса предмет.

— Почему? — вполне отчетливо произнес уткотреп.

— Что — «почему»? — переспросил я, уже не дрожа: все, что я испытывал, было — для разнообразия — таким восхитительно новым!

Но я также размышлял, каковы были мои шансы сесть именно здесь, в единственном месте на этой планете, где остановился поужинать абориген. Бывают, конечно, и совпадения, но мой недавний опыт подсказывал, что это не тот случай.

— Бытие важнее истины? — осведомился Ткач. Предмета у него в когтях я не узнал. Более всего он походил на улитку внутреннего уха человека, сделанную из синего металла и стекла. Вероятно, это был образец какой–то недавно воссозданной техники эшетеров. — Пенни Роял, — добавил он, кажется, вздохнув.

— Что насчет Пенни Рояла? — Я опять задрожал.

Конечно, за годы, прошедшие после воскрешения, это существо вполне вероятно могло встречаться с черным ИИ.

— Тебе нравится твой повтор? — спросило оно.

Уткотреп определенно кое–что знал обо мне — о том, что я не был «подлинным товаром», например, — но откуда он это знал и почему говорил со мной об этом — я просто не представлял. На ум приходили Драконьи диалоги и дельфийские оракулы. Но ведь еще совсем недавно, до того как разум предка загрузили в череп потомка, он беспрерывно извергал всякую словесную чушь. Возможно, сейчас он просто не в состоянии говорить прямо. Я глубоко задумался над ответом.