Свёрл поморщился.
– Да, и я сомневаюсь в своем праве вмешиваться.
– Ты спас их однажды, но большинство из них потеряло свободу воли в тот момент, когда Тэйкин начал использовать прадорские шейные железы… но скажем прямо. Тебе либо так понравилось быть зрителем на представлениях, устроенных Пенни Роялом, что ты разучился действовать сам, либо твоей человеческой части тоже не хватает способности сопереживать, как не хватало ее Тренту Собелю. Ты спас этих людей – «моллюсков» на Литорали, а потом просто смотрел, как они уничтожают сами себя.
Ты спас их однажды, но большинство из них потеряло свободу воли в тот момент, когда Тэйкин начал использовать прадорские шейные железы… но скажем прямо. Тебе либо так понравилось быть зрителем на представлениях, устроенных Пенни Роялом, что ты разучился действовать сам, либо твоей человеческой части тоже не хватает способности сопереживать, как не хватало ее Тренту Собелю. Ты спас этих людей – «моллюсков» на Литорали, а потом просто смотрел, как они уничтожают сами себя.
– И в результате мне читает лекцию о морали тот, чью жизнь я спас?
– Я лишь говорю, что, если бы ты начал действовать раньше, не было бы столько смертей.
Я лишь говорю, что, если бы ты начал действовать раньше, не было бы столько смертей.
– Жизнь важна?
– Ну конечно.
Ну конечно.
– Ты жив.
– Да. – Спир оторопел.
Да.
– И все люди – «моллюски», – продолжил Свёрл, – в зависимости от того, как ты определяешь смерть, естественно.
– Что?
– Да, я наблюдал, на многих уровнях. Рисс, например, поняла масштабы возможностей Пенни Рояла, а тебе это еще предстоит. Не все жертвы Пенни Рояла – мертвецы.
После долгого молчания Спир выдохнул:
– Шип.
Шип.
Свёрл обернулся, чтобы посмотреть на упомянутый предмет, все еще зажатый в тисках, вводивших его в дрона-убийцу Рисс.