– Ну, уходим? – спросил Амистад.

– Давно пора, – пробормотал Бсорол, вцепившийся в одну из ближайших опор.

– Ты же так не думаешь, – заметил Бсектил, сидевший на той же балке чуть ниже.

– Может, да, а может, нет, – загадочно ответил Бсорол.

– А каковы на вкус «трезубцы»? – встрял один из вторинцев, явно желавший присоединиться к беседе, но не вполне понимавший, как это сделать.

Свёрл развернулся, посмотрел на него в упор, гневно защелкал мандибулами, еще больше раздражаясь от того, что звук в вакууме не передавался. Дальнейших комментариев не последовало, и он принялся изучать свое окружение. Они с Амистадом расположились на корпусе грузовоза, который дети Свёрла покинули, пожелав найти лучшее место для наблюдений. Грузовоз стоял на плетеном дне уже замкнувшейся сферы. Отверстий, способных пропустить нечто большее, чем молекула, в поверхности не наблюдалось.

– Странные у тебя отношения с детьми, – заметил Амистад, – для прадора.

– Но интересные, – сказал Свёрл.

– Угу… ну, так как думаешь, надо нам уходить?

– Рано еще решать, – расплывчато ответил бывший прадор.

Он будет ждать до последнего, до того момента, когда разрушение станет неминуемым, а потом он и его дети пройдут через телепорт. Какой прием ждал их по ту сторону – это уже второй вопрос. Однако был ведь еще уткотреп.

Свёрл связался с некоторыми отдаленными зондами из тех, что он разослал по всей сфере. Ткач как раз заканчивал с устройством, построившим этот шар. Всё еще зависнув, подобно пирамидальному Будде, в вакууме, он наблюдал за вращавшейся машиной – сейчас ее диаметр не превосходил пары метров. Устройство несколько часов назад проглотило остатки завода и, аккуратно выделяя материал, связало наконец два полушария воедино. Недавно оно возвело возвышавшуюся над полом колонну и теперь двигалось по постепенно расширявшейся спирали, укладывая на верхушку столба платформу, а само при этом медленно съеживаясь.

Так что же намеревается делать Ткач?

Он наверняка был в курсе ситуации, но, похоже, она его совершенно не заботила. Решил ли он – за десять прошедших часов – покинуть это место? Что ж, если Ткач уйдет, Свёрл последует за ним.

Когда устройство доделало платформу, а само сократилось до полупрозрачного шарика всего-то в тридцать сантиметров диаметром, истекал последний час. Ткач протянул клешню, и машинка, поднявшись, устремилась к эшетеру, еще больше уменьшаясь на лету. Сканирование показало, что ее массой можно уже пренебречь. В последний момент, добравшись до клешни Ткача, шарик стал размером с жемчужину. Ткач, как пинцетом, защемил устройство двумя когтями, после чего убрал его в маленькую коробочку, находившуюся на его перевязи с инструментами. Вот так вот: то, что разорвало на части и переплавило гигантскую космостанцию, превратилось в горошину, в штучку меньше человеческого глазного яблока.