— Когда?

— Перед Новым Годом. Когда я тебе звонила. Помнишь, сказал, что он тебе приснился?

— Приснился и приснился. А что?

— Ты просто так спрашивал?

— А как еще я мог спрашивать?

— Да что ты в самом деле, Ангелина… Сигизмунд, налей матери водочки.

— В самом деле, мать, что ты из мухи слона делаешь?

— Знаешь, Гоша, — печально проговорила мать, — хоть и грех это, о покойниках плохо говорить, тем более, об отце, а только сдается мне: сатанинскими делами дед занимался…

— Это ты про то, что он руками зеков ДнепроГЭС после войны восстанавливал? Так в этой стране все руками зеков делалось…

Мать помолчала, опустив глаза. Потом залпом проглотила рюмку, придвинутую к ней отцом, и сказала, поджимая губы:

— Хоть и состояла двадцать лет в партии, а как помер дед — в костел пошла. Свечку за упокой души поставила… А свечка-то погасла. Не захотела гореть. Я снова зажигаю, а она взяла и сломалась… Вот так-то, Гоша.

* * *

Всю дорогу до дому дед упорно не шел из мыслей. Да еще этот разговор с матерью — мутный… Что мать так завелась? Из-за того, что соврал сдуру, будто приснился ему дед?

А в самом деле, что его дернуло про деда-то тогда спросить? Из-за имени, наверное. Тут тоже имелось противоречие. Мать много лет носила отчество «Сергеевна», а не «Сигизмундовна». Еще одна тайна, которыми изобиловала семейная история. Польское происхождение, небось, скрывала. Белопанское. Только вот зачем? Дед-то не скрывал. Так и звался «Сигизмунд Казимирович». И никто его не трогал. И из партии, а также с каких-то руководящих постов (каких — Сигизмунд точно не знал) не просил.

Впрочем, вся история материнского рода Стрыйковских была таковой. Маловразумительные объяснения типа «времена были такие» — вот и все, чего удавалось добиться Сигизмунду от матери. Причем, говорилось это таким тоном, что терялась всякая охота расспрашивать дальше.

Сам Сигизмунд деда помнил плохо. Помнил, что курил дед много. И только «Герцеговину Флор». Как товарищ Коба. Или нет… Коба их в трубку потрошил… Длинные такие папиросы. Они у деда не переводились. Похоже, кормился Казимирович с какого-то закрытого распределителя. И сытно кормился. Со смертью деда в доме стало ощутимо голоднее, дефициты исчезли.

А где работал дед? Еще одна тайна, как и за что он свой орден получил? Не хочется думать, что в ГУЛАГе. Сигизмунд предполагал, что дед был занят партийно-хозяйственной деятельностью, причем занимал высокие посты, хотя дослужился только до полковника. И это в войну-то! Выше то ли не пустили, то ли сам не захотел задницу подставлять разным там чисткам. Хотя, скорее всего, не пустили — учитывая «Казимировича»…