— А как же!..

С Михал Сергеичем Сигизмунд, видимо, жил в противофазе: когда тот уже был на работе, Сигизмунд только выходил из дома. Если бы не протечка, могли бы и вообще не встретиться.

Сигизмунд взял мешок с грязными газетами, упиханный Лантхильдой, и вынес на помойку. Заодно кобель получил удовольствие — пробежался с громким лаем и спугнул стаю ворон.

Когда они вернулись домой, Лантхильда успела везде расставить тазы и тазики. Она занималась уборкой, следуя какой-то своей, таинственной, системе, в которой Сигизмунд не чаял разобраться. В одних тазиках была беловатая мутная вода, в других грязноватая. К каждому тазику полагалась для полоскания своя тряпочка. Причем Лантхильда не давала эти тряпочки выбрасывать — она их сушила и хранила до следующей уборки. Таких уборок уже было две, но те были локальными и почти незаметными. Сегодня же девка развернулась вовсю.

Сигизмунд вымыл руки и начал все-таки собираться в офис. В это время в дверь позвонили.

Федор.

— Ты что пришел? — спросил Сигизмунд. — Случилось что?

— Да нет. Мимо шел. Вы же сказали, что сегодня дома будете… Не хотел по телефону.

— Проходи.

Федор ловко увернулся от молотка и ножниц. Проник в квартиру. Огляделся. Оценил количество тазов в коридоре.

— Побелку сегодня делали, — пояснил Сигизмунд.

— Да уж вижу.

Федор расшнуровал свои сложные шнурки, то и дело отвлекаясь на отпихивание любопытной морды кобеля. Прошествовал на кухню.

Сел. Настороженно посмотрел на Сигизмунда.

— А эта что… до сих пор у вас живет?

— Да.

— А что эти ее не заберут?

— Они мне ее вроде как подарили.

Федор диковато посмотрел на Сигизмунда, но от оценок, как всегда, воздержался. Приступил к делу.

— Было так, — начал он.