Разминочная пятиминутка закончилась, и Ингеборга перешла на основной темп. Пятьдесят минут со скоростью десять километров в час и еще пять минут заминки легким бегом с переходом на шаг на последней минуте. Чистых десяти километров дистанции не выйдет, для этого нужно чуть больше времени, но она выпросила у Порфирьева ровно час, и лучше не рисковать. Не то в следующий раз он ее не пустит. А она планировала заявляться сюда отныне ежедневно. До тех пор, пока у вечно хмурого капитана будет стоять эта беговая дорожка. Или до тех пор, пока он не начнет относиться к ней добрее. И все-таки, почему он так на нее ополчился? Она вроде не сделала ничего плохого.

Может, она ему не нравится? Но тогда он не стал бы ей ничего дарить там, в ее крохотном бункере. Он разочаровался в ней уже здесь? Тогда он, по логике, завел бы себе здесь девушку. А лучше нескольких, так вся команда Брилёва поступила, благо недостатка в настроенных на близкое общение женщин не наблюдается. Может, капитана разочаровала ее фигура? Он так посмотрел на нее сегодня… даже взгляд потяжелел. Но интуиция подсказывала, что дело явно не в фигуре. Порфирьев видел ее в спортивном костюме еще там, в семейном бункере. Сразу было понятно, что у нее нет модных сейчас широченных костей таза, объемистых бедер в полспины размером и здоровенной задницы, являющейся центром фигуры. Где-то Ингеборга слышала, что военным вроде как нравится большая грудь. Но у нее родной третий размер, хорошей, между прочим, формы, от мамы досталось. Сейчас это редкость, она, как медик, в курсе. Правда, на ее ста семидесяти девяти сантиметрах роста, да еще в утягивающем беговом топике, грудь смотрится меньше, но не до такой же степени, чтобы вообще…

От обиды Ингеборга побежала быстрее, стремясь усиленной нагрузкой выдавить из головы печальные мысли, но мысли не выдавливались и, наоборот, лезли в голову с удвоенной силой. Что же произошло? Он ведь не злой, он… Ну, то есть он еще какой злой и особой любви к окружающим не испытывает, но к ней он так не относится, это она чувствовала отчетливо. Правда, объяснить свою уверенность не получалось. Просто они с ним вдвоем одинаковые. В смысле они вообще разные, но все равно одинаковые. Да фиг знает, как это объяснить. Словосочетание «родственные души» звучит глупо, тем более они не родственники, она даже на всякий случай провела тест ДНК, пока он был в биорегенераторе. Он так часто лежит в биорегенераторе, что она чего только не провела… Они не родственники вообще. Ее тянет к нему словно магнитом, и логичных причин этому нет. Кристина считает, что это психологическая проблема, основанная на реакции психики на экстремальную ситуацию. Мол, в подсознании Ингеборги укрепился стереотип: Порфирьев спас ее от смерти, значит, он герой. Плюс к этому он ассоциируется у нее с отцом, потому что высокий блондин. И на все это накладывается трагедия потери родителей и отсутствие опыта личной жизни. Итого получается первая любовь, возникшая на болезненном психологическом фундаменте.