Где Карл? Отвлекся, и алхимик пропал из виду. Ищу его глазами, но тщетно.

Приближается стр-рекот. Только не это. Краем глаза ловлю стремительное движение и вскидываю камнестрел. Отчаянный взмах — не стреляю, просто пытаюсь заслониться.

Удачно.

Вскользь попадаю по твари, и та, натужно жужжа, падает на мостовую. От волнения путаю образы, и стеклянный купол разлетается в мелкое крошево под ударами множества каменных иголок. Ошалевшая тварь судорожно трясется, пытается подпрыгнуть, но тут чудовище дает новый залп, и случайный снаряд пришпиливает мерзость к земле.

Повезло, пожалуй, только мне — невооруженным взглядом видно, что бойцов в обоих отрядах заметно убыло. Впрочем, и врагам досталось изрядно — в воздухе никого не видно, а клешня чудовища обвисла жалким мочалом.

И тогда магполы и гвардейцы поступают так, как могут действовать, не сговариваясь, лишь очень опытные бойцы. Не сговариваясь, они сливаются в единый строй.

Кровавым росчерком с белым проблеском командирского мундира застыли цвергольды, а за их спинами колеблются неясные синие тени. Но вот две из них отделяются, и несколько мгновений спустя одна уже стоит у горящей часовой башни, а вторая скользит к ограде чьего-то особняка.

В зловещей тишине вдруг оживает Артамаль.

«А если враг сильнее — так объединяйтесь! Зубами и ногтями прорвитесь к свободе! Такая цель оправдает любые средства!»

…Вдох спустя строй в едином порыве бросается на врага.

Но тот совсем не устал.

Чудовище встречает противников низким рыком. Оно расправляет плечи, в миг раздуваясь чуть ли не вдвое, и от основания до головы занимается пламенем — и оно куда ярче предыдущих вспышек. Безудержный вопль — и испепеляющая волна раскатывается во все стороны, опаляет мне волосы и брови…

И вдруг стремительно съеживается. Отступает.

Там, между слугами Порядка и порождением Хаоса замер крохотный черный силуэт.

Тонкие ручонки держат за хвост огненную волну, комкают ее, вбирают в себя, разливают по телу.

— Глупая… — бормочу, сам не понимая, что чувствую — досаду или восхищение.

А фигурка на площади, уже не темная, но вся будто слепленная из ярчайшего огня, разворачивается к чудовищу.

Густой рыжей струей ярость твари возвращается к ней самой!

Не вижу, что стало с Леморой.