что Сино ее спасла.
– Синон, – дрожащим голосом произнес Кирито рядом с ней. – Синон, ты все эти годы винила себя, казнила себя. Не могу сказать, что это неправильно, но – ты имеешь полное право думать и о тех, чьи жизни ты спасла. И тогда ты поймешь, что имеешь право себя простить. Вот что… я хотел тебе сказать…
Кирито, похоже, не знал, что говорить дальше, и закусил губу.
Отвернувшись от Кирито, Сино вновь взглянула на Сати. Она знала, что должна что-то сказать, но слова просто не шли изо рта. Она не только говорить – даже придумать что-либо была не в состоянии…
Топ-топ.
Внезапно до нее донесся легкий топоток.
Четырехлетняя девочка по имени Мидзуэ спрыгнула со своего стула и маленькими шажками оббежала стол. Должно быть, это Сати завязала ей волосы – такие мягкие и шелковистые на вид. Круглое лицо девочки мило порозовело, большие глаза сияли самым чистым, самым невинным светом в мире.
На спине у Мидзуэ был маленький рюкзачок; должно быть, девочка сейчас была одета в детсадовскую форму. Девочка сунула руку в рюкзачок и вытащила что-то.
Это был сложенный лист из альбома. Неуклюже развернув лист, девочка протянула его Сино.
Сино увидела картинку, нарисованную пастелью. В центре рисунка было лицо женщины с длинными волосами. Это улыбающееся лицо принадлежало, должно быть, ее матери Сати. А девочка с косичками справа от нее – это наверняка она сама. Мужчина в очках, стоящий слева от них, – отец.
Наверху рисунка было написано «тете Сино» – хираганой, которую она, должно быть, только-только выучила.
Мидзуэ протянула рисунок двумя руками, и Сино взяла его тоже двумя руками. Мидзуэ просияла и сделала глубокий вдох.
Похоже, девочка репетировала много раз – она произнесла мягким, невинным голосом, четко выговаривая каждое слово:
– Тетя Сино, спасибо вам за то, что спасли маму и Мидзуэ.
В это мгновение глаза Сино заволокло всеми цветами радуги; а потом все смешалось.
Вскоре она поняла, что плачет. До сегодняшнего дня она и не подозревала, что в мире есть такие тепло, чистота и слезы, способные смыть любые пятна.
Сино продолжала плакать, держась обеими руками за большой рисунок.
Маленькая и такая нежная ладонь сперва робко, потом уверенно взяла ее за правую руку.
Прямо за то место, где на руке осталась черная пороховая отметина…