— Ты наедине с девушкой — и думаешь об утюге?

Я оглянулся на пяток пар, качающихся под свои мелодии, манерно поиграл бровью и ответил:

— Ну бывают моменты, когда срочно нужно подумать о чем-то отвлеченном.

Теперь изображала эмоции она:

— Ах да, как же… И что же заставило тебя думать об этом?

— Самое высокое из чувств. Жадность, в смысле. Утюг совсем новый, жалко будет, если сгорит. Ни о чем другом думать даже не могу.

— Совсем-совсем?

Она вдруг как-то неуловимо поменялась — осанка, руки на моих плечах, выражение лица — и у меня в горле пересохло. Нельзя так откровенно пользоваться своими преимуществами!

— Ну еще немного могу. Об интегралах вот могу, о сборке-разборке автомата — очень даже.

Девушка хихикнула и вышла из «режима обольщения».

— С остальными все понятно, что они скажут, когда и почему. Ты не такой, я никак не могу понять, что ты думаешь.

— Интригует?

— Раздражает! Хватит быть загадочным!

— Стать таким, как все, чтобы ты могла со спокойной душой меня забыть?

— А ты не хочешь, чтобы я тебя забывала?

— Черт. Хватит меня ловить на слове! Нашла непредсказуемого!

Она захихикала.

— Да уж, таких прямых ребят я давно не встречала. Ты не паладином играешь, случайно?

— Хуже. Я играю мелкой нахальной особой неопределенного возраста и определенно гнусного характера.

— Меня копируешь?