У Сидырыча любая должность была в почете, и выбирая на нее кандидата, старший домовой подходил с особой тщательностью, чтобы назначенный был на своем месте, и платить ему требовалось бы гораздо меньше, чем обычно платят. И несмотря на это, искать приходилось все реже и реже, духи уже со всех земель буквально просились в найм, постоянно осаждая его своими просьбами.

Привычное увлечение помогает собраться с мыслями, не забыть, кто он и откуда, вот только все равно на душе пустота, и вновь он не рад сотворенной игрушке, и та в порыве ярости вылетает через окно, не разбившись, как предыдущие о стену. А Сидырыч уже бормочет под нос ругательства, обвиняя себя в никчемности и безрукости, и вот он снова недовольный и насупившийся. Сейчас встанет и пойдет проверять хозяйство, выискивая недостатки и ругая всех, кто попадется под руку.

- Что за суета вокруг? А?! – выкрикнул Сидырыч, оказавшись посреди холла и увидев, как бегают бабы.

- Так Князь вернулся! – отозвалась одна, неся в главную залу поднос с зажаренным под яблоками кабанчиком.

- Князь?! – хмуро переспросил Сидырыч, пытаясь вспомнить, куда уезжал Князь, и, понимая, что он что-то пропустил, занимаясь своими обязанностями: - Это хорошо, смотрите у меня, чтобы все было в ажуре.

- Жениться бы тебе, - донеслось из залы, и тут же раздался дружный бабий смех.

- Разговорчики! – выпалил старший домовой и пошел на выход, хмуро поглядывая по углам в поисках грязи или пыли. Не найдя ничего, он резко вышел из дома, громко ударив дверьми.

-Тятя, - раздался слабенький девичий голосок.

- А? – Сидырыч от неожиданности дернулся в сторону от испугавшей его четырехгодовалой девчушки в обычном сарафане.

- Тятя, этя тое? – спросила малышка, протягивая сломанную лисичку.

- А? – удивленно посмотрел Сидырыч на крохотную ладошку: - М… мое.

- Тятя, тятя, она самаяся, - на личике малышки появились жалостливые слезки, губки дернулись, носик зашмыгал.

- Не плачь.

- Лиситьку залька, касивая, калосая! – слезы тяжелыми каплями побежали по щечкам.

- Не плачь, - повторил сломавшимся голосом Сидырыч, приседая перед девочкой, и осторожно обнимая ту за плечи: - Хочешь, я тебе новую сделаю

- Павда?! – малышка вопрошающе взглянула прямо в глаза домового, и глубина ее глаз вдруг поглотила всю грубость, всю ворчливость, зачерствевшее сердце будто бы пробудилось.

- Правда, сделаю, новую еще красивее, - произнес Сидырыч, не замечая, как у самого появились слезы.

- Чесна?! Самую касивую?!

- Да. Завтра, завтра будет готова.