Да, я хомяк. И я сижу в клетке.

Твою ж мать…

Не знаю, сколько времени у меня длилась истерика, но первые, наверно, минуты, если не часы своей новой жизни я носился по этой маленькой клетке, бился лбом о прутья, валялся в ворохе опилок и матерился на своем пи-наречии.

А потом просто выдохся.

И вот сейчас я сижу на кучке опилок и рассматриваю комнату, в которой стоит клетка. Обычная гостиная самой обычной квартиры: диван, шкаф, книжная полка, тумбочка со стоящим на ней телевизором, пара мягких кресел и две закрытые деревянные двери. Ну и клетка с хомяком.

Со мной, то есть.

Да, я самый обычный хомяк. Не гигантский говорящий читерный монстр, живущий в лесу и являющийся героем легенд местных жителей, не злобный хомяк-оборотень, и даже не магически заколдованный принц… Я самый обычный, маленький пушистый комнатный хомячок, сидящий в самой обычной клетке самой обычной квартиры.

Сука.

Бог, не приведи Создатель, я до тебя доберусь. Тогда ты точно узнаешь, каково это, когда в твою «норку» забирается инородный пушистый предмет! Даже если это будет последним, что я сделаю в своей хомячьей жизни!

Граааа! Как же я зол!

Кусь!

— Пи!

Больно. Зубы-то не казенные, а свои родные, а прутья у клетки железные.

Я тяжело вздохнул и посмотрел наверх. Там была свобода. Вернее, дверца клетки. Вот только даже если я заберусь к ней по прутьям, она была закрыта на защелку, с которой я еще мог бы справиться, и придавлена сверху здоровенной старой книгой, на корешке которой еще читалась выцветшая надпись «Большой энциклопедический словарь». Вот этот предок Википедии и являлся той непреодолимой преградой, что отделяла меня от сладкой свободы.

А в квартире тем временем стояла полнейшая тишина.

И что делать бедному хомячку, а вернее Ваське Печенькину, в таких условиях?

Суицид? Неееее… Я себя для такого слишком люблю. Пусть я хомячок, но я живой и собираюсь таким и оставаться.

Попытаться выбраться на волю? Единственный вариант перегораживает здоровенная книга, наверное, раз в сто тяжелее моего тощего тельца с длинным пушистым черным мехом.

Биться в истерике? Уже бился. Надоело. Нужно мыслить более конструктивно.

Что еще остается?