Блонди захлопала ртом как начинающая минетчица при виде клиентуры из пяти воинов племени Мбаги, месяц не видевших женщину.

— Ну что, сообщество гей-паладинов, — оскалился я, перехватывая копье двумя руками и выставляя наконечник в сторону замерших болванчиков, — проверим, насколько глубоко я смогу присунуть вам эту ковырялку?

Все, что я сейчас мог — это просто сражаться.

Без способностей, без помощников, без артефактных абилок. Просто копье, два гладиуса и хуева туча врагов. От такой перспективы душа уже давно паковала чемоданы, мурашки эвакуировались на дельтапланах, а здравый смысл и совесть запаслись попкорном.

В голове раздался знакомый, чуть хрипловатый бас:

«Статы поднять не могу, но хоть музыку поставлю…»

«И на том спасибо», — оскалился я.

[Артерия — Стальные нервы].

Ну что ж…. Если выживу — значит, чего-то я стою и без всей этой мишуры. Если нет — то ебись оно все конем!

По ушам ударил тяжелый рок. Самое то, чтобы выйти на свой, возможно, последний бой. Настроение усиленно покатилось с отметки «паршивое» к «безумно кровожадное».

Рывок вперед. Свист ветра в ушах. Наконечник копья смотрит прямо в грудь первому рыцарю. Тот ничего не успел предпринять — видимо, статы у них не такие уж и высокие. Или это я слишком шустрый?

«Пусть дальний свет слепит глаза»

Мгновенно торможу перед самым противником. Вся инерция переходит в колющий выпад копья. Широкий черный наконечник, оставляя за собой дымный черный след и алые искры, насквозь пробивает толстую броню как трухлявую деревяшку.

«Я не люблю давить на тормоза»

Тут же рывок древка на себя. Ухожу из-под удара мечей двух стоящих рядом рыцарей. Ответным выпадом пробиваю глаз одному из них.

«Пожаром бьет адреналин»

Оба пораженных противника за секунду покрываются сетью черных прожилок, тянущихся от ран, и рассыпаются хлопьями быстро истаивающего черного пепла.

«Расправив крылья, я лечу один»

Взвывшее чутье выдергивает меня с позиции, заставив совершить прыжок с места метра на три вправо. Бок обжигает потоком раскаленного воздуха — блонди ударила широким лучом света, превратившим мостовую в лужу расплавленного камня метрового диаметра.

«Мотор ревет, пронзая ночь»