– Вы, господин Ямато, должны, – армянин сделал ударение на последнее слово. – Должны знать, а не оперировать догадками.

– Я очень огорчен, что не оправдал ваших ожиданий, – после паузы тихо сказал Японец. – Но и тогда, когда я ставил подпись под контрактом, и сейчас, я повторяю: я не даю гарантий. После гибели Балабанова у нас не осталось ничего, – продолжал он. – Нам не предоставили никакой, абсолютно никакой информации по проекту. По сути, мы начали разбираться в «Сфере» с нуля! В чужом, очень сложном коде, написанном на специально разработанном для проекта языке. У нас нет ничего, ни исходников, ни техзадания команды Балабанова, ни диздоков!

– Что с расшифровкой данных на «облачном» сервере, который дублировал всю информацию? – спросил крепыш, вошедший вместе с Агасяном.

– Там очень сложный криптографический шифр. Взломать практически невозможно – ну мы и не пытаемся особо. После того, что было, когда полезли взламывать запароленные компьютеры Балабанова, – как-то не хочется.

– Андрей Петрович всегда был малость параноиком, – кивнул Агасян. – Всегда боялся, что у него украдут его идеи.

– Может, и так, но разработчик это был действительно гениальный, – сказал Японец. – Нобелевскую премию так просто не дают. К сожалению, Ашот Багдасарович, мы так и не разобрались в архитектуре игры, ее коде. Я надеюсь, что пока не разобрались. Очень нестандартные программные модули. Если честно, все, на что мы способны сейчас, – это пользоваться встроенным редактором, подчищая процедурную генерацию.

– Вы можете объяснить, в чем сложность?

– Могу попробовать. Вам, как неспециалисту, понять будет сложно.

– И все же попробуйте.

– Понимаете, Балабанов много лет трудился над «СФЕРОЙ». Он написал для нее уникальный язык программирования, разработал свой VR-движок, внедрил и связал все это с помощью внутриигрового ИИ. Это многолетняя работа команды специалистов! Для нас это – чужой код, код на коде, целые взаимосвязанные слои кода. Когда мы начинаем тыкать в эту путаницу палкой, резать нити, получаются вот такие вот вещи. Как этот сбой.

– Из ваших слов я делаю два вывода, – произнес Агасян. – Первый: «СФЕРА», получается, неуправляема. Второй: вы все же знаете, в чем причина сбоя.

Японец усмехнулся.

– Я повторяю – лишь догадываюсь. Мы подняли логи системных действий, которые могли привести к сбою, есть некоторые соображения. По поводу неуправляемости – в определенной степени вы правы, мы не контролируем проект.

– Припоминаю, Андрей Петрович как-то говорил мне, что его система все делает сама. – задумчиво сказал инвестор.