Ирина охотно согласилась подсобить Матвею, и мне даже не пришлось ее уговаривать. Все-таки паладин – это не только персонаж в игре, но и внутренние установки. По крайней мере, у этой мелкой егозы.

Все занятие я против собственной воли рассматривал проблемного гения. Высокий долговязый парень с отсутствующим взглядом. Такие были либо самодостаточными, либо вечно непонятыми. И то и другое делало их для близких людей «неудобными», а для чужих «странными чудиками», которых лучше сторониться. Их надо было хотя бы попытаться понять, на что у меня никогда не было желания.

Глядя на деятельный круг психологов, я не к месту подумал, что вот у них проблем с эмпатией точно нет. Невозможно эффективно работать в этой сфере, не понимая, что чувствует другой человек. Мне вот с этим гением не то, что общаться, дышать в одном помещении было тяжело.

Понимая свою бесполезность в работе с таким контингентом, я перекинул управление процессом на команду мозгоправов, а сам занялся наблюдением. Все-таки открыть Эмпатию в «Барлионе» мне очень хотелось…

Когда занятие закончилось, я понял одну главную вещь. Основа всего – это желание разделить чувства другого, стремление сопереживать. Я так себя раздраконил, что на все лады сочувствовал несчастному мальчишке, пока тот не ушел.

Сразу зачесались руки и язык еще кого-нибудь пожалеть, но идеального кандидата в офисе не было. Путем ассоциативной цепочки я додумался до одного варианта. Не фонтан, конечно, но будем считать, что вчерашний босс в «Барлионе» был мне знаком свыше.

– Алло! – из динамиков послышался знакомый голос. Лера не меняла номер телефона, а я его не удалял. Он просто давно перекочевал из «избранного» в общий раздел, состоящий из нескольких сотен контактов, и там затерялся.

– Привет! Это Роман.

– Привет… Случилось что-то?

– Э-э-э, нет, – пробормотал я, осознавая весь идиотизм затеи, но отступать было поздно. – Мама на днях сообщила об Инессе Леонидовне. Я звоню выразить соболезнование.

– О, спасибо… – Лера была очень удивлена. – Только странно, что ты сейчас позвонил. Мама умерла два года назад.

– Вот как? – Ну, мама, так меня подставить! – Я не знал. Но все равно соболезную.

Я не лукавил. В этот момент мне действительно было больно. От осознания собственной тупости.

– Да ладно, Ром, – хмыкнула Лера, не поверив в мою искренность. – Ты же ее терпеть не мог!

– Кажется, это было взаимным.

– Не могу с тобой не согласиться, – легко рассмеялась моя бывшая жена. Злости или обиды в ее голосе не было. – Но заметь, никогда мне ни слова плохого о тебе не сказала. Уважала мой выбор.