Благостная тьма, со смутно знакомым туманом пришла неожиданно и полностью поглотила ослабевший, затухающий разум.

Глава 22. Конец?

Глава 22. Конец?

Не знаю, сколько времени мне потребовалось, чтобы выбраться из бесконечных, бредовых видений, наполненных ужасом и впервые осознать, что я на Земле — дома. Не помню, как, когда и зачем выбрался из капсулы, подальше от системы жизнеобеспечения, но сейчас это сыграло с моим телом дурную шутку. Дикую слабость подкрепляли сводящая с ума жажда. Правда возможно именно она позволила выбраться из этого калейдоскопа ужаса и грязи, желание жить победило чужие воспоминания.

Путь до ванны занял несколько часов, любое движение отдавало болью в голове и грозило вырубить. Кроме того реальность постоянно смешивалась с видениями и комнаты уютного дома, то и дело превращались в пыточные и казематы и подвалы. Но жажда была той путеводной нитью, что помогала двигаться вперед, ползти, пусть медленно, но все же приближая к цели.

Наконец добравшись, до ванной, я пил воду стоя на едва держащих от страха и слабости ногах, до тех пора пока мог, но всё равно хотел ещё. В висящем зеркале то и дело виделись силуэты, способные в иное время заставить меня не только разбить его, но и заодно переехать. Но сейчас, было просто наплевать, слишком близко была желанная влага. Стоило напиться, как ослабленное тело, получив столь необходимую подпитку, перестало терзать разум, и я провалился в сон. Впервые за долгое время небытие не несло с собой страдание и помогало исцелиться.

Из-за постоянных видений и панических атак, решил забаррикадироваться на кухне, там показалось разумнее и безопаснее всего. Еда и вода в постоянном доступе, да и с туалетом… нашёл выход. Конечно, всё это присутствует и в капсуле, даже лучше, но возвращаться в этот гроб не хотелось.

Сон на весьма приличном раскладывающемся диване, постоянно играющая спокойная музыка и виды природы, пусть медленно, но приносили свои плоды. По моим подсчетам, затворником в собственной кухне я прожил несколько недель, но возможно и больше, первые сутки время было слишком изменчиво, а чужие воспоминания, порой поглощали разум на часы, а возможно и дни.

Это был как раз тот случай, когда каждая минутка, проведенная в спокойствие и умиротворение, лечила. Выйдя после добровольного затворничества, я уже спокойно передвигался по-своему дому и не вздрагивал от любого шороха. Почти прекратились панические атаки, по крайней мере, днём. Ночью же повсюду горел свет, да и вливаемый алкоголь помогал просто вырубиться. Вместе с душевным спокойствием возвращалась и частично утерянная память.