Как ни странно жар начал спадать, меня начало обдувать горячим ветром, как будто, на лицо, да и на все тело, направили поток горячего воздуха из фена для сушки волос. Но и этот воздух становился все прохладней и прохладней. Бултых! С огромной скоростью я упал в прохладную воду.

Мое тело плыло в холодных потоках черной реки, мирно покачиваясь на волнах. Приходилось даже подгребать руками, чтобы не погрузиться под воду. Я огляделся, вокруг было множество мыльных пузырей с неясными сущностями внутри, похожими на маленькие огоньки. Кроме реки не было видно ничего. Тьма. Всеподавляющая. Жуткая, изначальная тьма, из которой появилось все живое, тянущееся навстречу к свету, но все равно возвращающееся обратно во тьму. Тьма которая темнее черноты, и лишь контуры реки четко просматривались, играя бликами вдоль незримых берегов. Я знал, что это за река. Это — Стикс. Река забвения, река по которой души умерших плывут в свой последний путь. Все вокруг было как-то неясно знакомо, и складывалось четкое ощущение, что это уже было со мной. Дежавю.

— Залазь в лодку.

Я даже вздрогнул, от неожиданного голоса сзади. Седовласый старик, с длинной бородой, одетый в серую, старую, но, тем не менее, крепкую тунику, перевязанную простой веревкой. Одной рукой он поднял яркую лампаду, стоящую на переднем конце ветхой лодки, освещая небольшую часть реки, вторую протянул мне для помощи.

Залезая в лодку, я обратил внимание, что мое тело было прозрачное, как у медузы. Сквозь кожу было видно такие же прозрачные мышцы и кровеносные сосуды, сплетающиеся в различные, хитросплетенные узоры.

— Как же тебя так сюда забросило? — Сокрушался старик, осматривая меня. — Вроде пока еще живой, а лезешь в Стикс, как полыхающая Искра.

— Стиск. Река — забвения? — Я был ошарашен сложившейся ситуацией. Интерфейс молчал. Нет, не так. Интерфейса не было. Не было моих показателей, не было подсветки имени и расы собеседника, не было слотов быстрого доступа и умений, инвентаря тоже не было.

— Забвения, то забвения. Тебя-то, что сюда тянет? Я же недавно вроде как тебя домой отправлял. — Он достал потертый пергамент с неведомыми закорючками, сверяясь с чем-то, водя пальцем по строчкам. — Да вот совсем недавно, именно тебя.

Я встрепенулся, у старика есть бумажка с записями всех, кто сюда прибывал.

— Извиняюсь, а можете проверить, тут случайно моя дочь не появлялась?

Старик внимательно с прищуром, несколько секунд смотрел мне в глаза, прежде чем вновь взглянуть в свой пергамент.

— Нет. Не появлялась. И кстати, мое имя Харон.

Я облегченно выдохнул, чувствуя, как с плеч сваливается огромная ноша переживаний.