Когда Клоэлия оказалась в своих апартаментах, в той самой зале с яйцом, ноги её дрогнули в коленях и сами собой, не выдержав нагрузки, подкосились, увлекая тело на пол. Её трясло. Кое-как, взяв себя в руки, уняла беззвучную истерику и взглядом полным ненависти и желания расправы уставилась на кресло-ложу. Дыхание девушки было тяжёлым, сбитым, а сердце так и колотилось о грудную клетку, норовя пробить там дыру.

Наконец, совладав с собой, она, собравшись силами поднялась на ноги с явным намерением доковылять до «Рабочего места». Уже усаживаясь в него, Клоэлия довольно зло, но тихо молвила:

— Седьмой уровень, значит… Ну хорошо, стеллинг, я тебе задам жару, я тебе такое устрою… — как ни странно, но волшебная мантра жестоких пожеланий своему подопечному слегка успокоила её дух, расслабила и даже придала чуточку сил для новой смены на трудовом поприще.

Снова, яйцо раскрылось и сомкнулось, поглотив тело девушки в себя и недвижимо зависло в воздухе…

Глава последняя или Эпилог, в которой всё возвращается на свои места и даже больше, или же to be continued, comrades!.

Глава последняя или Эпилог, в которой всё возвращается на свои места и даже больше, или же to be continued, comrades!.

В начале была непроницаемая кромешная и пугающе нескончаемая темнота. Темнота, в которой не можешь различить ни верха, ни низа, темнота столь же глубокая как океан, но удивительно тёплая и приятная по ощущениям. Похожая на то, когда ты закрываешь крепко-крепко глаза, переставая различать что-либо вдруг и вдруг замечаешь маленькие вспышки света, мерцающие на самом краю зрения. Неспешно они начинают складываться в образы, картины, и так, постепенно, ты погружаешься в сон…

…моя темнота была очень тёплой, нежной, проникновенной… и тем удивительнее, что в какой-то момент ко мне пришло осознание того, что необходимо её покинуть. Я не понял зачем, почему, с какой целью нужно покидать такое уютное и комфортабельное место, но уверенность в том, что пришло время, меня не оставляла.