— Шутки шутишь! — усмехнулся Саенван грустно. — У барона дружина зело могучая, замок неприступный, а даже ежели ты его одолеешь, сыновья баронские есть, чуть ли не хуже отца каждый. Баронский замок в пяти днях пешего ходу, к слову молвлю.

— А у тех сыновей тоже есть сыновья? — уточнил Бурундук.

— Есть. Как не быть… — ответил Саенван. — Талькоп, это старший, потом Гимун, затем Малькоп и последний, младший самый, Ремон.

— Тогда ждите меня двенадцать дней. — Бурундук убрал нож от горла Саенвана. — Мне от тебя нужен нож и Слово.

— Что за слово? — не понял Саенван.

— Не слово, а Слово. — поправил его Бурундук. — Что как я вернусь с головами барона и его сыновей, ваша деревня выполнит все мои требования, которые я уже озвучил тебе. Ни больше, ни меньше.

— Даю тебе своё Слово. — дал Слово Саенван. — Нож у печи.

Ему почему-то верилось, что странное существо выполнит уговор. Что-то было в голосе его, в глазах. Необоримое, одним словом.

— Не прощай. — сказал Бурундук напоследок, исчезнув в полутьме избы.

//Замок Пятс. Через пять дней//

Барон Алькоп выгнал из спальни жену, напоследок посильнее пнув её под зад. Всё не так. Герцог что-то затих, дела какие-то делает тайные, с графёнком связанные… Непонятно, а оттого тревожно.

И вино от жениных родственников с юга в горло уже не лезет, а к бормотухе сиволапых возвращаться не хочется. Голова потом трещит с утра…

На верхнем этаже раздался стук, будто что-то упало.

— Кто там, сука, плетей захотел?! — заорал Алькоп раздраженно.

— Звали, господине? — вбежал в покои верный слуга, Валомир.

— Пойди, проверь, кто там наверху шастает! — велел ему барон. — И сразу как узнаешь, вели плетей всыпать. Десять. Нет, пятнадцать плетей!

— А если… — начал уточнять Валомир.

— Неважно кто! Я сказал! — прервал его барон. — Исполнять!