Словно услышав, как девушка назвала его имя – а может, и правда разобрав его в потоке русской речи – пожилой японец бросил через плечо несколько слов и решительно зашагал от кареты к хрустальным воротам. Утияма-сан и Ямада бросились за ним.

– Артур, время уходит! – Миюки дернулась было следом за соклановцами, но остановилась и снова подняла глаза на меня. – Слезай, или лошади унесут тебя обратно!

– Я не могу, – печально покачал я головой. – Я… Я остаюсь! Давай вместе останемся!

– Это безумие! – обжигающе-ледяным тоном заявила девушка. – Нас ждет Небо! Такой шанс мало кому выпадает! И никому не достается дважды! Бросай дурить, идем!

Примыкающий к карете край ковра под ногами Миюки колыхнулся, слегка приподнялся, и дорожка неспешно начала сворачиваться в рулон. Девушка попятилась.

– Время вышло! – прокричала она. – Живо прыгай – и бежим!

– Нет… – только и сумел прошептать я.

Подгоняемая медленно растущим рулоном ковровой дорожки, Миюки отступила на шаг, потом еще на один, выдохнула горестно:

– Прощай, Артур! – и, повернувшись к экипажу спиной, со всех ног бросилась догонять троицу японцев.

– Прощай, Миюки… – прошептал я.

Карета тронулась.

На том конце алой дорожки Окада-сама уже вставлял золотой Ключ в прорезь в створке хрустальных ворот. 

59. Зеркало

59. Зеркало

Подняв глаза, я обнаружил себя стоящим перед крыльцом Дворца Творчества Детей и Молодежи. Одно Небо знает, каким ветром меня сюда принесло! Нет, я помнил, как опустился вместе с каретой в «Шереметьево», как спрыгнул с кóзел и, не оглядываясь, побрел в сторону станции Аэроэкспресса… Как сел в поезд — тоже помнил. Кажется.

А дальше — туман… И вот я здесь.

Не дома, не у Маши (не знаю, почему приплел сейчас именно ее — как-то само так получилось!), не еще где-то — именно здесь, на пороге родного додзё.

Что ж, значит, так тому и быть.

Пожав плечами, я взбежал по ступенькам и вошел в подъезд.

Проход к лестнице, ведущей на подвальный этаж, не был заперт, но свет в спортивном зале не горел. Единственный неуверенный лучик бил из-под неплотно прикрытой двери тренерской в дальнем от входа углу помещения. Туда-то, разувшись, я и направился.