Пока я медленно хромал в их сторону никто вокруг не мог видеть того что творилось у меня внутри. В душе бушевало пламя, и с каждым неуклюжим шагом это пламя сужалось, концентрировалось, становилось плотнее и сильнее пока не превратилось в яркий кристалл сжигающий меня изнутри.

Перед глазами вдруг промелькнула картинка давнего воспоминания, когда-то я уже испытывал нечто подобное. Только тогда не было магии и волшебного мира вокруг, как не было и перерождения у тех, кто погибал. Помню высотки на краю гарнизона в первоисточнике, как волна пыли поднималась после падения термических зарядов, от которых горел сам кислород. Помню звон в ушах и кровь, кровь, кровь — ее облепленные пылью, грязные, свернувшиеся словно желе ошметки, были повсюду. Помню как заторможенный и оглушенный заметил торчащую из под обломков здания женскую руку с красивыми покрытыми лаком ногтями. Я копал, отшвыривал камни в сторону, сдирал об арматуру и острые обломки кожу с ладоней, буквально вгрызался в ту груду, боясь не успеть. Помню как поднатужился и мягко приподнял едва не заработав грыжу особенно тяжелый огрызок бетонной стены и тут же отпустил его бросив обратно. Под ним нечего не было. Рука не была прикреплена к телу, женщина погибла, а я копал между сотрясаемых взрывами улиц рискуя своей жизнью просто так. Тогда я долго просидел, бездумно уставившись взглядом в далекую надпись на стене в спортгородке гарнизона. Там белой краской на стене огромными буквами было написано — БЫСТРЕЕ! ВЫШЕ! СИЛЬНЕЕ!

Это «быстрее, выше, сильнее!» почему-то всплыло именно сейчас. Тогда я и впрямь, очнувшись от ступора, встал и стал сильнее. Та моя первая встреча с войной опалила и выжгла что-то в душе. С тех пор я знал, что мне делать, когда наступал критический момент.

— Быстрее… Выше…Сильнее… — Хрипела сведённая спазмом глотка. Хромающая походка приобретала твердость и выравнивалась, в сведённой судорогой кисти на левой руке что-то щелкнуло и через адскую стреляющую боль я смог разогнуть пальцы. Откуда-то пришла уверенность, что все эти твари мне не противники. Никто из этих наборов программного кода, ведомых искусственным интеллектом, не выживал там, где смог выжить я.

Нарушение функциональной стабильности! Нарушение психических алгоритмов! Протокол «Мимик» под угрозой! Высокая вероятность обнаружения объектом «Охотник»

— Быстрее… Выше…Сильнее… — Ставшие вдруг непослушными губы выплёвывали слова. Ноги пронесли меня мимо лежащей в неестественной позе Фабии, мёртвые глаза которой с удивлением взирали прямо на меня. Боль, которой не должно было быть, лишь укрепляла мою мрачную ярость. Оба врага вцепились руками в чашу, и оба горели. Пламя то появлялось на участках их тел, то исчезало, оставляя страшные ожоги. Охотник повернул ко мне лицо, наполовину сожженное ярким светом который источала чаша, в его глазах обращенных ко мне на секунду проскочила эмоция, впервые уведенная мной на этом насколько знакомом, настолько и чужом лице — узнавание.