Триста метров ровного участка перед Обероном были покрыты слоями пепла, который не успевал оседать и клубился черной взвесью от ударов молний, огненных шаров и всполохов проклятий. Это был рубеж, за который Легион не давал перейти нападавшим, так как сумей Союз взять ворота и ворваться внутрь, исход битвы решило бы уже численное превосходство и наличие не столько опытных магов, сколько воинов ближнего боя. Но увы, преодолеть этот пятачок земли не способно было сейчас не одно создание в New World.

Командование расположилось в середине ущелья, возле крупной скалистой гряды, хорошо защищавшей рельефом местности от возможных атак со стороны Легиона. Там непрерывно принимали скринов, где те рассказывали свои истории, в мельчайших подробностях описывая то, как они появились в игре, что делали до этого и в начале игрового процесса, какова была модель их вирт капсулы и костюма, время, когда они впервые вошли в игру и то как быстро выяснили, что не могут выйти обратно. После первой череды вопросов, предстояло поговорить уже с другими людьми, что задавали вопросы о прошлой жизни – увлечения, вредные привычки, состояние здоровья на момент входа в игру и прочее, прочее. Все это осложнялось полной или частичной потерей памяти каждого опрашиваемого, однако, хотя данные и были разрозненными, их уже было не мало.

Аналитики союза тщательно фиксировали информацию, направляли ее дальше, в том числе и в реал, где предстояло уже находить корреляции и связи различных факторов. Однако уже сейчас, когда опрошена была едва ли половина скринов для Совета становились очевидны три неутешительных факта. Во-первых, каждый, кто имел хоть какие-то контакты с внешним миром после того как стал скрином, утверждал, что его прародитель оставался в реале живым и здоровым, а скрин являлся лишь его копией. Во-вторых, эта самая копия оставалась таковой лишь до первой своей игровой смерти, после которой скрин как бы обретал новое сознание, начинал воспринимать себя совершенно иной, отдельной личностью, лишь отчасти связанной со своим прародителем, но как правило сильно измененной спецификой того персонажа, которым он являлся. Ну и в-третьих, чем раньше наступала первая игровая смерть, тем меньше воспоминаний о своем прошлом сохранял скрин, тех кто умер в игре раньше, чем через два месяца просто не было и это позволяло предположить, что такие скрины попросту не перерождались и вместо респауна стирались игрой навсегда.

Николь прошла эти опросы одной из первых, хотя и не смогла рассказать многого, так как память о своем прародителе она, так и не восстановила. Теперь ей оставалось лишь бродить по лагерю и размышлять о своей дальнейшей судьбе, и эти размышления, увы погружали девушку все в более удрученное состояние. По всему выходило, что захватить Оберон Союзу не удастся, об этом, не смотря на запреты командования, уже почти в открытую говорили в лагере. Стало быть, единственной надеждой скринов было то, о чем говорил ей недавно Рогун – гласность, то что о них все узнают во внешнем мире, однако в тот момент, когда лидер Союза говорил ей об этом, Николь отчетливо видела в его ауре всполохи сомнения, которые мужчина безуспешно пытался укрыть серым туманом самоконтроля.