Прорывались мы яростно, при этом, на каждом шаге теряя бойцов. Если при прорыве к императору, вместе с его охраной нас было сотни три, то теперь уже осталось даже меньше сотни. Вопреки моим ожиданиям, что император и его семья будут страшной обузой, те участвовали наравне с другими воинами — сам император весьма ловко орудовал своей шпагой, как и его сыновья. Даже дочка умудрялась своим кинжалом подколоть нескольких противников.

Когда мы добрались до трюма моего рейдера, нас осталось от силы пятьдесят. Причем большинство были людьми. Ляги полегли. Остались только те, кто был одет в нормальные боевые скафы, а не нарядно-парадные панталоны, как я называю все эти пижонские придворные ливреи и скафы с позолотой. Рядом со мной бились Ривз и Сириус. Стас прикрывал императора. Во время прорыва к рейдеру положили Самурая и весь его взвод и всех бойцов Ривза. Досталось и Лаэру. Он прихрамывал, прижимал левую руку к телу — видать сломали молотом или чем-то схожим. Но упрямо продолжал махать своим топором.

Мы вломились в трюм и Шеснашка даже без команды начала его закрывать. Я, бросив все еще кипевшую схватку, побежал на мостик своего корабля, за штурвал.

Пришлось повозиться, чтобы поднять и оторвать рейдер от покореженного линкора. Мой корабль застрял в погнутых рамах и я уж испугался, что не удастся уйти, однако повезло.

Еще одна странность — за время схватки рейдер не пытались захватить, видимо приняли уже за захваченный, либо за поврежденный — воткнулся же в линкор.

Однако как только мы отделились от линкора, Шеснашка тут же уведомила, что к нам направляется очередной отряд абордажников.

От этих-то мы отобьемся, но вот что делать дальше.

Тут же рейдер дернулся в сторону и завибрировал.

— Прямое попадание, — сообщила Шеснашка, — на нас свелся линкор «Возмездие».

— Это же наш линкор! — крикнул кто-то за моим плечом, — это линкор Гончих!

Я обернулся — моим союзникам, видимо, удалось перебить врагов, успевших заскочить с нами в трюм, и теперь все пытались забиться на мостик моего корабля, чтобы воочию наблюдать происходящее.

— Я же говорил, что вы предатели! — зло бросил один из лягов.

— Успокойтесь! — спокойно сказал некто, весь залитый желтой краской, тяжело дышавший, развалившийся в кресле связиста. Вокруг этого ляга хлопотали все остальные. И тут я сообразил, что это сам император. А желтая краска — это не краска, а кровь.

— Если бы Гончие нас предали, мы бы не выбрались с флагмана, — меж тем, продолжил император, — что вы планируете делать?

На этот раз вопрос был адресован мне.