— Но я могу и не трогать тебя. Сяду к себе за стол за работу и всё. Необязательно меня выгонять из комнаты.

— Обязательно, — безапелляционно ответил я. — Может я подрочить хочу.

— Зачем? Разве ты не можешь удовлетворить свои потребности другим путём? — коснулась она себя рукой улыбнувшись. — К тому же я не буду помехой. Может даже помогу.

— Клирия. Вали.

— Это и моя комната. Ты не можешь просто выгнать меня, — заметила она.

— А, так бы сразу и сказала, — обрадовался я. — Увидимся завтра.

Но не успел я уйти, как она меня поймала рукой за рукав, словно какая-то неуверенная школьница.

— Неужели моё общество тебе так противно? — спросила, слабо улыбнувшись.

— Нет, почему же.

— Тогда в чём проблема? Ты можешь мне рассказать, чтоб я понимала, в чём дело?

— Видишь ли, Клирия, если у меня будет выбор — ты или табуретка, то я отдам предпочтение табуретке, серьёзно.

— Я… настолько неважна для тебя? — слабо улыбнулась она.

— Важна. Но предпочтение отдам табуретке.

Клирия смотрела на меня с такой неуверенной улыбкой, что мне даже стало неловко, и я отвернулся к комоду. Эти разговоры: «Скажи, что я важна» меня всегда раздражали, если честно. Чего она ждёт? Серьёзно?

— Значит я не дотянула даже до табуретки? — раздался очень тихий неуверенный голос. Голос, которым говорит человек, который вот-вот разревётся.

И точно, я обернулся и увидел, Клирию, которая застыла с этой самой неуверенной улыбкой, но из глаз уже бежали слёзы.

— Блять… — пробормотал я, уже предвкушая ближайшее будущее.

— Значит вот оно как… я хуже табуретки, — её губы задрожали, и улыбка померкла. — Я значит так много значу?

— Послушай…

— Спасибо, что не унитаз, Патрик, ведь на меня можно насрать.